«культурная революция» в китае. Китайская культурная революция Китайская революция мао

В чем был смысл китайской " культурной революции "?

"Культурная революция"в Китае - это политическая кампания, инициированная лидером компартии Мао Цзэдуном в 1966 году, с целью создания "нового человека". Этот "новый человек" должен был стать "бескорыстным общественным созданием в свободном от господства социуме, которое то и дело встречается в разных утопиях", отмечает китаевед Оскар Веггель (Oskar Weggel). Для достижения этой цели Мао призывал уничтожить "четыре пережитка": старые идеи, старую культуру, старые обычаи и старые привычки. Их место должны были занять идеи Мао Цзэдуна.

Кроме того, Мао выступал за нейтрализацию так называемых контрреволюционных и ревизионистских элементов внутри партии, воплощением которых стал его политический оппонент Лю Шаоци, который сменил Мао на посту председателя КНР несколькими годами ранее. Таким образом, "культурная революция"также была своего рода борьбой за власть в руководстве Коммунистической партии Китая.

В области экономики Лю делал ставку на рыночные отношения (как позднее и Дэн Сяопин), а в политике - на партийную дисциплину. Для Мао же любые стимулы к обогащению были ненавистны. Даже партийных функционеров он относил к "новому классу эксплуататоров". Соответственно он видел двигатель социального прогресса лишь в перманентной классовой борьбе.

Как проходила "культурная революция"?

Длилась эта кампания с 1966 по 1976 год.Все началось с разгромной деятельности школьников и студентов - хунвейбинов ("красногвардейцев"): сформированная в отряды молодежь затеяла агрессивную борьбу с "четырьмя пережитками". Конкретно это коснулось в первую очередь учителей и профессоров, которых принуждали к "признаниям". Квартиры учителей были разгромлены, храмы, пагоды и библиотеки - разрушены. Вскоре к "революции" примкнули и рабочие, а также значительная часть городского населения. Все чаще жертвами становились сотрудники партийного аппарата на местах.

Страна погрузилась в хаос. Более половины всех членов Политбюро, а также ЦК и секретарей местных партийных организаций потеряли свои посты в первые же месяцы "культурной революции". Государственная система рухнула.

Когда ситуация полностью вышла из-под контроля, Мао пустил в дело Народно-освободительную армию Китая под руководством его соратника, министра обороны Линь Бяо. Поскольку армия представляла собой своего рода государство в государстве, ее мало затронул царящий хаос. К 1968 году военные почти полностью взяли страну под контроль. Хунвейбины, которые продолжали сопротивление, были отправлены "на перевоспитание" в сельские районы или в ускоренном порядке казнены.

В 1969 году началось восстановление партийного аппарата. Однако военные под командованием Линь Бяо не горели желанием добровольно сдавать свои позиции. Сам Линь Бяо участвовал в печально известном заговоре под названием "Проект 571", целью которого было в том числе и убийство Мао. Но заговор был раскрыт, а самолет, на котором Линь Бяо бежал из Китая в сторону СССР, рухнул при до сих пор неясных обстоятельствах на территории Монголии.

Несмотря на восстановление партии, спокойствие вернулось в Китай лишь в 1976 году. Так называемая "банда четырех", в которую входила и жена Мао Цзэдуна, пыталась выступить против новых партийных звезд - Чжоу Эньлая и Дэн Сяопина. Окончательное поражение они потерпели в момент смерти Мао 9 сентября 1976 года. Хаос "культурной революции" закончился вместе со смертью ее инициатора.

Какую роль сыграла "красная книжечка "?

"Цитатник" Мао Цзэдуна, также известный под названием "маленькая красная книжечка", представляет собой сборник текстов, речей и лозунгов, которые Линь Бяо собрал воедино в середине 1960-х годов. Во времена "культурной революции" каждый истинный революционер должен был иметь при себе экземпляр этой книги. Часто хунвейбины даже приветствовали друг друга цитатами оттуда. К сегодняшнему дню по всему миру напечатано не менее миллиарда экземпляров "Цитатника" Мао.

Почему провалилась "культурная революция"?

С самого начала "культурная революция" содержала в себе противоречия, которые не могли быть разрешены. Мао хотел одновременно быть революционером, рушащим старые иерархии, но в то же время сохранить полный контроль. Когда это противоречие вылилось в жестокую борьбу между фракциями, Мао привлек военных, чтобы восстановить порядок.

Контекст

Мечта о "новом человеке" была похоронена. На ее место пришла "власть, исходящая из ствола винтовки". В итоге вновь возникла партия, выстроенная по ленинской модели - с иерархией и бюрократией. После смерти Мао многие его соперники вновь получили власть. В том числе и Дэн Сяопин, благодаря экономическим реформам которого страна шагнула в новую эру.

Каковы были последствия "культурной революции"?

Согласно сегодняшним оценкам, в ходе "культурной революции" были убиты от 1,4 до 1,6 миллиона китайцев. Вероятно, большая часть из них погибла в результате "зачисток" Народно-освободительной армии, которая любыми способами боролась за восстановление порядка в стране. К немногим позитивным эффектам "культурной революции" можно отнести введение системы здравоохранения (пусть и недоразвитой) и реформу школьного образования для рабочих и крестьян.

Как оценивается сегодня в самом Китае "культурная революция"?

В 1981 году Дэн Сяопин позволил провести над "бандой четырех" показательный суд и назвал "культурную революцию" "большой катастрофой для партии и народа". Официальная линия партии сегодня придерживается мнения, что Мао был неправ на 30 процентов, но вполне прав на 70. Китай уже давно отказался от идей Мао о перманентной революции. Сегодня партия представляет собой строгую иерархию, имеет монополию на власть в стране и особенную ценность придает общественной стабильности.

• Китч "культурной революции"

  Плакаты повсюду

  В ходе "культурной революции" весь Китай был покрыт плакатами и стенгазетами, пропагандирующими новое время и "нового человека". Многие из них сохранились до сегодняшнего дня.



Китч "культурной революции"

Значки и листовки

Тот, кто хотел показаться настоящим революционером, обязательно носил костюм в стиле Мао Цзэдуна и значок с его изображением. Во времена "культурной революции" его даже называли "самым красным из наикраснейших солнц".

История Китая всегда была наполнена жестокими и кровопролитными событиями. В 1966 году, в ходе противостояния Мао Цзэдуна и Лю Шаоци, начался жестокий и неприятный процесс, прозванный историками как «Культурная революция в Китае». Она стала результатом накопившегося за долгие годы общественного недовольства и накалом отношений с соседними странами.

Что представляет собой

Сама идея изменений пришла в голову правителю ЦК КПК, Мао Цзэдуну еще в 1950 году. Он для того, чтобы укрепить свою власть, решил поднять бедных крестьян против своих угнетателей, буржуев и капиталистов. Дата начала культурной революции в Китае май 1966 года.

Началась повальная пропаганда граждан и чистки в рядах партии. Враг обрисовывался как типичный феодал, который не заботится о судьбе простого народа. Людям в голову вбивали мысль, что для того чтобы жить лучше, необходимо устроить революцию и уничтожить врага.

Идея революционеров

Основной идеей революции, которую преследовал лидер Китая, это воспитание удобного для себя народа. Сторонники должны были слепо верить в благонамеренность своего вождя, не жалея времени и сил для претворения в жизнь его идей.

Для этого пропагандировалась идея социалистического устройства государства. Отсутствие господ и вышестоящих начальников грезилось людям в их воображении. Для того чтобы прийти к такому обществу нужно было в начале революции искоренить:

• Нежелательные идеи.
• Ошибочные культурные ценности.
• Старые ритуалы и обычаи.
• Вредные привычки.

На их место должны были стать новые ценности, привнесенные Мао. По сути, людей насильно перевоспитывали.

Начало революции – гонения и репрессии

К 1966 году Мао был ослаблен болезнью, что пошатнуло незыблемость власти коммунистической партии. На мировой и внутренней арене сторонники лидера партии начали испытывать притеснение своих прав. Начало культурной революции предполагало уничтожение в КНР правительства, считавшее коммунизм ошибочным режимом.

Сторонники Мао начинают прослеживать вредные для революции идеи в литературных произведениях, театральных постановках и газетных статьях. Оппозиционеры не ожидали, что после того как болезнь лидера отступит, тот начнет жестокое преследование тех, кто выступал против его власти.

Организованное правительством движение «Хунвэйбинов» встало на защиту идей вождя. Это была радикально настроенная группировка, в составе которой находились в основном молодые приверженцы режима. Они организовали гонение тех, чье мировоззрение отличалось от нужного. Людей стали избивать и пытать. Любой прохожий мог подвергнуться расправе лишь за то, что у того не было с собой книги Мао. Жертвами революционной группировки стали более миллиона людей, включая тех, кого довели до самоубийства постоянными издевательствами.

Для того чтобы стимулировать любовь к правящим властям, в высших кругах стали проводить ужасные встречи, на которых приглашенные занимались каннибализмом. Таким образом, насаждалась нелюбовь к противникам и неверным. Так называемые «банкеты плоти» повторялись более сотни раз. Для того чтобы доказать свою верность приглашенных заставляли убивать пойманных оппозиционеров их съедать их внутренние органы в приготовленном или сыром виде. О них стало известно только после того, как родственники жертв перестали бояться гонений и рассказали всю правду журналистам.

В тот период произошло поистине ужасное для коммунистов событие. В 1953 году скончался лидер коммунистической партии СССР И. В. Сталин. Пришедший в то время к власти Хрущев стал вести политику, осуждающую великого вождя. Для того чтобы не потерять влияние, Мао Цзэдун намеренно ухудшал отношение с соседней державой. Начались стычки на границе и из страны были изгнаны все послы из СССР.

Для того чтобы не вызывать недовольство у простого населения, коммунистическая партия объявила, что началась «Великая культурная китайская революция». Под этим предлогом, на газеты стали давить, чтобы они публиковали только правильные статьи. В детских школах начали учить детей любви к своему вождю и шпионажу за неверными родителями. Таким образом, народ программировали на слепую любовь к Мао.

Те, кто ранее был беден, начали понимать выгоды от таких перемен и власть, которую они получили. Нелицеприятными стали все богатые и хорошо одетые граждане. За нападение и наказание таких людей правительство поощряло. Успешных и состоятельных мужчин начали избивать обычные крестьяне, а ухоженным женщинам отрезали волосы, и вырывали ногти. То, что было отобрано у богатых, нужно было в обязательном порядке предоставлять местным органам власти. Но практически ничего не было доставлено до места, народ переплавлял или перепродавал награбленное.

Дошло до того что образовавшиеся банды начали делиться и враждовать между собой за зону влияния. Они уже начали действовать стихийно, вождь это понимал, но нечего не предпринимал, так как его устраивала такая ситуация. Некоторые группировки, обзаведясь огнестрельным оружием, захватывали целые населенные пункты. Есть данные, что в стычках между бандами использовались артиллерийские установки.

Противостоять данному течению событий пытались оппозиционеры в лице Лю Шаоци и Дэна Сяопина. Однако уже в 1969 году была провозглашена безоговорочная власть и идеология вождя Мао.

Школы кадров 7 мая

После того как первый этап был пройден, было объявлено о создании школ кадров. В них людей обучали необходимым для страны профессиям и попутно выявляли опасных и неверных личностей. За небольшое несовпадение в идеологических ценностях, обычного человека могли отправить на тяжелый каторжный труд. За два года существования таких школ, было сослано более 10 миллионов неверных, по большей части, это были молодые студенты.

Второй этап революции

Второй этап революции предусматривал изменение конституции. Мао решил, что пост председателя коммунистической партии, а следовательно, и стороння власть в стране, должен быть упразднен. Таким образом, Мао становился единственным человеком, обладающим безоговорочной властью. Препятствовать этому пытались Линь Бяо и Чэнь Бода, которые предприняли попытку гражданского переворота. Но неудачное восстание привело к тому, что они были публично казнены как предатели.

В 1973 году, было решено укрепить идеи Мао и в армии. Начали функционировать органы, которые выявляли военных с отличными от правильных идеями. То же самое было проведено в профсоюзах и молодежных организациях.

Ввысь в горы, вниз в села

Данная программа была разработана для того, чтобы поднимать небольшие села и деревни. Молодежь и военные начали насильно свозиться в места, где нужно было тяжело трудиться. Также, в такую ссылку отправляли провинившихся или неугодных граждан. Тех кто выступал против данной программы казнили.

Третий этап – политическая борьба

Последний этап революции характеризуется постепенным утрачиванием власти коммунистической партией. В 1976 году скончался Мао Цзэдун, дата смерти — 9 сентября. Во главу государства встали приближенные к нему ранее люди, это были:

• Цзян Цин – жена Мао.
• Чжан Чуньцяо.
• Яо Веньюань.
• Ван Хунвэнь.

Так завершилась «Великая китайская революция». Тем, кто прекратил беспорядки, и жестокие репрессии был маршал Цзяньин. Именно он, во главе войска, арестовал четырех новых жестоких правителей.

Результаты и жертвы

Вскоре после печальных событий, были сделаны примерные подсчеты тех, кто пострадал от репрессий и карательных операций. Цифра ужасает, более 100 миллионов граждан Китая стали жертвами режима Мао.

Жертвы присутствовали как среди гражданского населения, так и среди членов коммунистической партии. Число неугодных власти коммунистов достигло 5 миллионов. На их место были поставлены приближенные к Мао чиновники.

Множество молодых людей было замучены до смерти в ссылках и колониях. Ученые были убиты. Экономика страны после такого удара десятилетиями восстанавливалась.

Почему культурная революция не удалась

Идеи Мао были с самого начала обречены на провал, по мнению историков. Слишком большой объем изменений, и большое количество репрессий были слишком тягостным бременем для населения страны. Политика тотального контроля, после смерти великого вождя была уничтожена.

Положительное влияние событий на страну

К положительным событиям и результатом можно отнести только реформу образования, которая была введена для обучения молодых специалистов. А все остальное было направлено только на устрашение неверных. Поэтому о положительных сторонах события историки умалчивают, на фоне кровопролития они незаметны.

Заключение

«Великая культурная революция» вовсе не является положительным событием в истории Китая. Число репрессированных и убитых человек составляет более 100 миллионов. Это наиболее кровавое событие за всю историю человечества. Самый большой урон был нанесен обычным гражданам и рабочим людям. Они после десятков лет тяжелой работы стали подвергаться гонениям и нападениям со стороны не добропорядочных элементов и власти.

Великая Пролетарская Культурная революция - это социальный эксперимент, начатый в 1966 году КПК под председательством Мао Цзэдуна, нацеленный на то, чтобы вновь «зажечь» революционный настрой и очистить партию от «буржуазных элементов».

Происхождение Культурной революции может быть прослежено уже с середины 1950-х годов, когда Мао серьезно озаботился проблемой того, что страна отходит от социализма и находится на пути «реставрации капитализма». По его представлениям борьба между пролетарскими и буржуазными идеологиями приняла новые, коварные формы, после того, как были изжиты капиталистические классы.

Мао пришел к заключению, что источник политического регресса Китая лежит в ложном и корыстном представлении многих его политических коллег о том, что при социализме классовая борьба прекратилась. С его точки зрения государственные чиновники стали «новым классом», отдаленным от народных масс, а интеллектуалы являлись «вместилищем» буржуазных, даже феодальных ценностей.

Однако Культурная революция в Китае была и борьбой за власть, в которой будущий избавляясь от политических конкурентов, старался вернуть себе авторитет, который он растерял в результате неудач в политике Большого Скачка.

Она рассматривалась Мао как инструмент создания нового «поколения революционных преемников» - тех, кто привел к победе коммунистической партии.

Как только те, кто, как полагали, вел Китай назад к капитализму, были отстранены от власти на всех уровнях общества, начался процесс устройства социалистических учреждений, «ростков коммунизма». Элитизм в образовании заменялся обновленными, политизированными учебными планами, основанными на идеологической правильности и политической активности.

Китай имеет давнюю традицию «иншэ» (теневое уничтожение), посредством которой писатели используют аллегории для критики высокопоставленных лиц. Фактически, культурная революция в Китае началась с подозрений в «иншэ» в отношении исторической драмы «Разжалование Хай Жуя», написанной историком У Ханем, в которой усмотрели намек на судьбу маршала Пэн Дэхуая, который был отправлен в отставку после критики им политики Большого Скачка.

На самом деле это было абсурдно, но Мао отнёсся к произведению с подозрительной серьезностью, тем более что к этому времени в партии начали формироваться фракции, недовольные политикой Мао Цзэдуна. Было приказано, чтобы в газетах всячески чернили имя автора, которого затем заключили под стражу, где он умер после постоянных избиений. У Хань стал одной из первых жертв Культурной революции. В 1979 году, после кончины Мао, посмертно он был реабилитирован.

После У Ханя радикальные маоисты быстро очищали от других «правых» учреждения культуры, а театр стал главной площадкой для «Банды Четырех», фракции Цзян Цин (министра культуры и жены Мао), чтобы атаковать своих политических противников.

«Банда четырёх» (Цзян Цин, Чжан Чуньцяо, Яо Вэньюань, Ван Хунвэнь с группами приближенных «интеллектуалов» управляла всем: киностудиями, операми, театральными труппами, радиостанциями. С проката были сняты все старые кинофильмы. Только революция в Китае и связанные с нею восемь тем должны были изображаться в кинофильмах, театральных пьесах. Даже детские кукольные театры были закрыты под предлогом их контрреволюционного характера. Художников, писателей, артистов заключали в тюрьмы или ссылали. Труппы Пекинской Оперы были расформированы, так как она подпадала под категорию «четырех пережитков». Хунвэйбины жгли старые книги, крушили архитектурные памятники, рвали древние свитки, разбивали художественную керамику. Масса была потеряна безвозвратно.

Культурная революция в Китае, имеющая сложную и замысловатую историю, может быть разделена на три основных фазы: массовая, военная и правопреемства.

Массовая фаза (1966-1969) - самая разрушительная, когда Китай находился во власти «красных охранников» (хунвэйбинов), отрядов, созданных более чем из 20 миллионов учащихся средних школ и студентов. Они ответили на призыв Мао «сделать революцию», проявив невероятное усердие в поисках «классовых врагов» везде, где они скрывались. На этом этапе большинство политических конкурентов Мао в высшем эшелоне власти было свергнуто, включая председателя КНР Лю Шаоци.

Военная фаза (1969-1971) началась после того, как Народная Освободительная армия добилась господствующего положения в китайской политике, подавив, с одобрения Мао, анархию хунвэйбинов. Она закончилась предполагаемой попыткой переворота в сентябре 1971 года недовольным наследником Мао, министром обороны

Фаза правопреемства (1972-1976) - интенсивное политическое и идеологическое «перетягивание каната» между радикальными идеологами и старыми кадрами, решавшими закончить или продолжить политику Культурной революции. Конфликт представлял сложную борьбу, во время которой страной последовательно управляли два главных лидера КПК - председатель Мао и премьер-министр Чжоу Эньлай. Решающий жребий был брошен, когда в октябре 1976 года были арестованы члены «Банды Четырех» (спустя месяц после смерти председателя Мао) коалицией умеренных лидеров. Культурная революция в Китае, как считается, закончилась арестом «Банды Четырех».

В мае 1966 года в Пекине студенты-активисты начали акции, которые в то время казались кампанией местного значения, развешивали дацзыбао — стенгазеты, восхвалявшие Мао Цзедуна и обвинявшие руководство их университетов в том, что оно потворствует антисоциалистическим идеям. Спустя три месяца эта группа, изрядно увеличившаяся по численности и получившая название «красногвардейцы» или хунвейбины, в массовом порядке вышла на площадь Тяньаньмэнь, чтобы получить напутствие своего лидера, которого они боготворили.

Он их благословил охотно и с радостью. После страшного голода 1959-1961 годов, вызванного проведением ошибочной утопической программы Мао «Большой скачок», целью которой было догнать Запад по производству стали и другим показателям современного развития, он был оттеснен другими лидерами на второй план и оставался не у дел. Рассматривая толпу преданной ему молодежи как средство восстановления контроля над страной и мести, он убедил их провести «культурную революцию», чтобы очистить Китай от затянувшегося «феодального», «буржуазного» и «империалистического» влияния. Хунвейбины набросились на всех тех, кто, по их мнению, был неблагонадежен — недостаточно предан, чьи действия были недостаточно революционными, а происхождение недостаточно «красным». Правда, впоследствии против них же выступили новые группы революционеров, заявивших о еще большей преданности Мао.

Эти враждующие организации боролись друг с другом и атаковали растущие ряды «контрреволюционеров» — под которыми подразумевалась общая группа врагов, куда входили высокопоставленные чиновники, известные ученые и бесчисленное множество простых людей. В результате возник хаос. Жертв запугивали, подвергали унижениям, заключали в импровизированные тюрьмы (которые иногда называли хлевом, имея в виду, что узники — это скот), избивали до смерти и доводили до самоубийства — причем те, кто совершал все эти бесчинства, иногда на следующий день сами становились жертвами. Территории университетов, заводы, фабрики и целые города превратились в поле битвы.

Контекст

Мао напоминает о культурной революции

Убивший миллионы Мао называл себя «императором и Марксом в одном лице»

Неоднозначное наследие председателя Мао

Повесть о том, как поссорились Никита Хрущев и Мао Цзэдун

Большинство специалистов по китайской культурной революции согласно с этой основной версией событий 1966-1969 годов. Однако в остальном их мнения расходятся — они по-разному оценивают причинно-следственную связь, аналогии и даже хронологию событий. На самом ли деле культурная революция началась с выступлений хунвейбинов, или же она была вызвана предшествовавшими этому действиями Мао? Закончилась ли она, когда он направил войска или когда он умер в 1976 году? Была ли она спровоцирована лишь махинациями Мао или началась в результате совпадения таких факторов, как «инициатива сверху» и недовольство «низов»? На что она была больше всего похожа — на якобинский террор, сталинские репрессии, на холокост, на движение сбитой с толку молодежи — или на что-то другое?

Различные ответы на эти вопросы следует учесть при чтении книги «Культурная революция: История народа, 1962-1976 годы» (The Cultural Revolution: A People’s History, 1962-1976) — последней части трилогии о Мао Цзедуне, написанной историком из Гонконга Франком Дикеттером (Frank Dikötter). Две другие части трилогии — это «Трагедия освобождения» (The Tragedy of Liberation), опубликованная как вторая по порядку в 2013 году, хотя и была первой из написанных, а также «Великий голод Мао» (Mao’s Great Famine), которая вышла в 2010 году и за которую Дикеттер получил премию Сэмюэля Джонсона (Samuel Johnson Prize), став самым кассовым автором. В «Трагедии» опровергается общепринятое представление о том, что сразу же после 1949 года наступил «золотой век» коммунизма — автор утверждает, что с приходом к власти Мао Цзедуна, начался мрачный этап тоталитаризма. В книге «Голод» описан период с 1958 по 1962 годы и критикуется заявление Пекина о том, что массовый голод был не столько результатом чудовищных ошибочных государственных программ, сколько был обусловлен природными факторами.

В «Культурной революции» описаны последние годы правления и жизни Мао Цзедуна. В ней даны яркие портреты знаменитых личностей, динамичное описание главных политических событий, а также некоторые интересные рассказы о том, как простые люди ощущали культурную революцию на себе и участвовали в конкретных событиях. Книга представляет собой произведение, в основном, обобщающего характера, и автор отдает дань работам, написанным в этой области в последнее время — особенно такими авторами как Родерик МакФаркар (Roderick MacFarquhar) и Майкл Шенхальс (Michael Schoenhals). В книге представлены новые результаты исследований и новые факты в виде небольших повествований и новых выводов, основанных на научной работе автора в архивах Китая и малоизвестных фактах из рассказов очевидцев событий.

В чем заключаются недостатки книги, если говорить о вышеупомянутых расхождениях во мнениях? В отношении аналогий Дикеттер старается избегать конкретных сравнений. Однако его подход к изучению проблемы чаще всего наводит читателя на мысль о холокосте и о ГУЛАГах, поскольку ни в одной из частей трилогии автор не скрывает своего мнения о том, что Сталин, Гитлер и Мао — это тройка тиранов, сделанных из одного теста.

Что касается причинно-следственных связей, фраза «история народа» в заголовке свидетельствует о том, что причиной явились, в основном, глубинные процессы «в низах», но об этом автор пишет лишь в заключительных главах. Сначала Дикеттер настолько сосредотачивает свой рассказ на характерных для Мао «невероятных способностях творить преступления» и его близком сходстве со Сталиным, что читатели невольно начинают думать, что причина заключается только в этом. В том, что диктатор-параноик был твердо намерен пресечь действия «реально существовавших и воображаемых врагов», которых он подозревал в стремлении сделать с ним при жизни то, что Хрущев сделал со Сталиным после его смерти.

Правда, потом идут впечатляющие главы о 1970-годах, в которых автор исследует и восхваляет события, произошедшие по инициативе простого народа. Дикеттер утверждает, что крестьяне, разуверившиеся в политике Мао, основанной на массовых кампаниях, коллективизации и неприятии традиций, «бросили вызов ограничениям плановой экономики» и «начали незаметно восстанавливать связь с прошлым». Это послужило началом «неравномерной, активизировавшейся то там, то здесь революции, зародившейся в низах», которая заложила основы будущего экономического бума — резкого подъема, который пришедшие после Мао китайские лидеры не совсем верно приписывают к заслугам Ден Сяопина в период после окончания «десяти лет хаоса» с 1966 по 1976 годы. Таким образом, Дикеттер сообщает нам хронологию событий, согласно которой «культурная революция» началась в начале 1960-х годов, а «пост-культурная» революция началась не со смерти Мао, а примерно в 1970 году.

В книге Дикеттера много интересного — особенно в главах, где идет речь о возрождении личных крестьянских хозяйств и предпринимательства задолго до официального начала «эры реформ» в 1979 году. Значительным недостатком книги является то, что в ней автор не ответил на один из вопросов, на которые неплохо бы ответить всякий раз, когда люди в массовом порядке соглашаются с планами тиранов. Почему эти «добровольные палачи» (если воспользоваться фразой из книг о Гитлере) выполняют то, к чему их призывает диктатор?

Ответ на этот непростой вопрос пытается найти Цзи Сяньлинь (Ji Xianlin) в своей книге «Хлев: воспоминания о культурной революции» (The Cowshed: Memories of the Chinese Cultural Revolution). Это проникновенное повествование очевидца событий, ставшего жертвой яростного преследования хунвейбинов. Англоязычная версия этой шокирующей книги, опубликованной в Китае в 1990-е годы, ставшей самым важным документом о культурной революции, очень удачна благодаря стараниям переводчика Чэньсинь Цзян (Chenxin Jiang) и автора великолепного предисловия Чжа Цзяньин (Zha Jianying).

Цзи Сяньлинь, ведущий индолог и санскритолог, умерший в 2009 году, высказывает сожаления о том, что воспоминания о культурной революции, как правило, пишут жертвы событий. В таких работах, в том числе и в его книге, описаны впечатления лишь одной стороны, пишет он. И, тем не менее, автору книги «Хлев» удалось (хоть и с позиции жертвы) пролить свет на то, что служило побудительным мотивом для его гонителей, и добился этого он благодаря тщательному и искреннему анализу своего поведения в период до начала «культурной революции».

Он пишет, как после 1949 года страдал от чувства вины, поскольку по причине учебы и преподавательской работы в Германии не смог участвовать в революции, которая, как он считал, была героическим событием, избавившим китайский народ от ужасных страданий. Он решил искупить свою вину и найти способ принять участие, пусть с запозданием, в том, что во всех государственных средствах информации называли незаконченной священной революционной задачей. Он стал активным участником массовых кампаний, проводившихся в 1950-х и начале 1960-х годов, разрушивших судьбы людей, которые (как он со временем понял) были невинными жертвами, оказавшимися меж двух огней — в числе которых вскоре оказался и он сам.

В итоге в книге «Хлев» простая разница между жертвами революции и гонителями становится уже не столь простой, а преданность делу революции изображается как вклад в благополучие Китая под руководством Мао — подобно тому, на что идут верующие, ожидающие наступления тысячелетнего царства Христа. Воспоминания Цзи Сяньлиня, представленные в виде критического самоанализа, наводят на мысль о том, что пытаясь понять «культурную революцию», мы не должны забывать, что подростки-хунвейбины родились примерно в 1949 году, и им всю жизнь твердили, что их предшественники на протяжении многих поколений героически боролись с жестокими врагами, чтобы спасти Китай. И их нападки на людей, подобных Цзи Сяньлиню, были отчасти результатом искаженных представлений — попыткой совершить что-то подобное и тем самым доказать свой патриотизм и самоутвердиться.

Спустя полвека после того, как хунвейбины написали свои первые дацзыбао, культурная революция по-прежнему имеет свои негативные последствия — неоднозначные и настораживающие. Одна из причин этого состоит в том, что книга «Хлев» остается одной из немногих честных и самокритичных работ такого рода, встречающихся в продаже в Китае. Другая причина — это то, что работы, подобные книге Дикеттера, в которых представлен подробный и критический взгляд на многие неудобные вопросы, могут издаваться только в Гонконге или за рубежом.

Да, культурная революция была официально названа 10-летней катастрофой. Да, люди могут свободно сокрушаться по поводу того, как они и их родственники страдали во время этой революции. Но многие важные дискуссии на эту тему по-прежнему не приветствуются (негласно), либо активно пресекаются. Легитимность партии по-прежнему зиждется на утверждениях о том, что путь к 1949 году представлял собой священное стремление к спасению страны, поэтому связывать эту патриотическую мифологию с хунвейбинами — это табу. Многие их тех, кто живет сегодня в Китае — в том числе и некоторые высокопоставленные чиновники — пострадали в одной из проводившихся Мао кампаний, а затем стали причиной страданий во время другой, поэтому выяснять в подробностях, кто в этом виноват, считается небезопасным. Гораздо безопаснее продолжать сваливать большую часть вины на жену Мао Цзян Цин и на трех других членов «банды четырех» — четырех деятелей, которые, как считается, обманули стареющего лидера и, воспользовавшись его старческим слабоумием, толкнули его на опасный путь.

В результате в современном Китае, как и в покончившей с апартеидом Южной Африке, гонители и жертвы живут бок о бок. Но там нет даже намека на проведение мероприятий, хотя бы отдаленно напоминающих работу Комиссии правды и примирения (в 1995 в ЮАР была создана комиссия Truth and Reconciliation Commission, задачей которой являлось обличение преступлений апартеида, — прим. перев.). Любая попытка прийти к соглашению в вопросе страданий, связанных с тем, что МакФаркар и Шенхальс метко назвали «последней революцией Мао», вне всяких сомнений, превратится в сложный и запутанный процесс. Однако это не означает, что решать проблему не нужно. Без решения этой проблемы раны многих людей так и не смогут зарубцеваться. И без этого политический истеблишмент Китая так и останется подверженным многим современным разновидностям трагических событий, происходивших в ту давнюю эпоху культа личностей, теорий заговоров и демонизации врага.

Джеффри Вассерстром — редактор «Оксфордской иллюстрированной истории современного Китая» (The Oxford Illustrated History of Modern China), которая должна выйти в свет в июле этого года, и автор книги «Восемь сопоставлений: Китай как предмет неудачных аналогий от Марка Твена до Маньчжоу-го» (Eight Juxtapositions: China through Imperfect Analogies from Mark Twain to Manchukuo), вышедшей недавно в издательстве Penguin.

Бунт - дело правое! (с) Мао Цзедун.

С удивлением узнал, что в России есть (скорее всего незарегистрированная) Российская Маоистская Партия - и это их лозунг. В поиске материалов набрёл на сайт одной из их ячеек

Ну, чего сказать - очередные упоротые леваки, которых хлебом не корми, но дай найти "светоч мысли" за бугром - ведь "нет пророков в своём отечестве".

А этот материал посвящён 50-летию начала того процесса, который впоследствии назовут термином "Китайская культурная революция".

Провозгласив в 1958 г. экономическую политику «большого скачка», Мао Цзэдун чуть было не вернул Китай в каменный век.Но на этом председатель КНР не успокоился. Стремясь укрепить свои пошатнувшиеся позиции, он (как считается, с подачи своей четвертой жены Цзян Цин) решил нанести удар по «буржуазной культуре», а фактически – по многовековым традициям страны, в которой всегда с глубоким уважением относились к прошлому и поклонялись предкам. Истинной же целью диктатора было насаждение культа собственной личности, а сделать это было легче всего в обстановке крушения всех прочих авторитетов и ценностей.События, происходившие в Китае в 1966-1969 гг., уместнее всего сравнить со сметающим все на своем пути грязевым потоком. Это была очередная непростительная ошибка Мао, губительная для экономики страны, ее культурного наследия, образования и воспитания молодежи. Мир с недоумением и страхом следил за бесчинствами воинственного политика, давно оторвавшего себя от исторических корней и теперь стремительно превращавшегося в живую легенду. «Культурная революция» разрушила жизни миллионов китайцев. В ходе нее от жестоких преследований пострадало около 729 тыс. человек, многие из которых подвергались избиениям, пыткам и казням. Тысячи наиболее одаренных и образованных граждан, чтобы избежать репрессий, покончили жизнь самоубийством.

Провал «большого скачка» пошатнул политические позиции Мао, однако он продолжал оставаться председателем ПК Коммунистической партии Китая (КПК), кумиром масс и отцом-основателем народного Китая. Кроме того, один из самых верных его сторонников, Линь Бяо, занимал пост министра обороны, так что можно было не опасаться оппозиции со стороны военных. Тем не менее после 1960 г. Мао предпочел на некоторое время уйти в тень.

Китаем от его имени правил при полной поддержке генерального секретаря КПК Дэн Сяопина прагматичный председатель страны Лю Шаоци. Не позволяя великому человеку вмешиваться в экономику, они начали восстанавливать разрушенное «большим скачком» хозяйство, хотя, по мнению критиков Лю, плодами намечавшегося процветания пользовалось только привилегированное меньшинство. Надежды огромных масс китайских крестьян на улучшение жизни сбываться явно не спешили. Лю никогда не стремился вернуть страну в русло рыночной системы, однако именно его успешная экономическая политика позднее дала Мао повод обвинить своего ставленника в «следовании по капиталистическому пути развития». Действительно, в КПК на какое-то время взяла верх правая группировка, которая руководствовалась не абстрактными догмами, а здравым смыслом. По мнению Лю и его сторонников, повышать всеми средствами производительность труда было важнее, чем обеспечивать уравниловку в распределении благ: рост богатства страны в конечном итоге улучшал уровень жизни всех ее граждан. Передовым работникам щедро раздавались премии, а квалифицированные кадры – управленцы, инженеры, мастера – могли заработать существенно больше простых тружеников. На селе поощрялось личное приусадебное хозяйство, которое к 1965 г. давало крестьянам треть всех доходов. В деревнях даже наметилось возрождение слоя середняков и кулаков, уничтоженного в начале 1950-х гг. после проведения земельной реформы. К сожалению для Китая, Мао Цзэдуна не устраивало долгое прозябание на заднем плане. Популярность Лю Шаоци с каждым годом росла, и с этим пора было что-то делать.

Возможно, Мао всерьез волновало возрождение экономического неравенства, однако гораздо больше его заботило состояние умов соотечественников. По правде говоря, его вообще не радовало наличие у них умов. Мао боялся, что общедоступное среднее и высшее образование приведет к появлению в стране интеллектуальной элиты, которая поставит под сомнение правильность идей революции и начнет пренебрегать ими, как это произошло в Советском Союзе в 1960-х гг. Там сформировался новый социальный слой технократов – блестяще образованных ученых, инженеров, управленцев, которые были обеспечены престижной, высокооплачиваемой работой. Они считали, что имеют право на собственное мнение по любому вопросу, и свысока поглядывали на простых работяг. С другой стороны, партийное руководство, пользовавшееся большими материальными привилегиями, превратилось и правящий класс, требовавший от народа беспрекословного подчинения. Эти социальные группы жили в крупных городах, областных и республиканских центрах, где их дети имели гораздо больше перспектив получить прекрасное образование, хорошую работу и завидные должности, чем обитатели провинциальной глубинки. В СССР нарождался слой наследственной номенклатурной элиты – без частной собственности, но зато с высоким общественным положением, солидными доходами и доступом в лучшие учебные заведения. Этот же процесс угрожал и Китаю. Мао понял: медлить нельзя – страна нуждается в радикальной смене политического курса.

Лю Шаоци с женой Ван Гуанмэй в 1949 г. Во время «культурной революции» оба они с подачи Мао Цзэдуна стали главными мишенями бесчинствующих хунвейбинов. Ван удалось выжить, а Лю умер в заключении из-за отсутствия медицинского ухода.

Однако он уже не мог рассчитывать, что КПК единодушно поддержит его план. Фактически Мао собирался уничтожить «старую гвардию», ведь критиковать он собирался именно линию своих прежних ближайших соратников. Он говорил: «Важно разрушить, строительство же пойдет само собой». В борьбе со старыми партийцами ему требовались союзники, а ими могли стать лишь наименее затронутые «буржуазным влиянием» китайцы – бедные крестьяне, солдаты и в первую очередь молодежь. Очень важным для Мао был и фактор времени: здоровье 70-летнего вождя пошаливало. Он уже давно страдал паркинсонизмом, а в 1964 г. перенес легкий инсульт. С Лю Шаоци следовало расправиться в кратчайшие сроки. Но для начала Мао решил продемонстрировать всему миру, что полон сил, и устроил беспрецедентную пропагандистскую акцию: в окружении восторженной молодежи совершил 14-километровый заплыв по реке Янцзы. Это событие широко освещалось всеми средствами массовой информации и вернуло ему былую популярность.

Затевая «Великую пролетарскую культурную революцию», Мао рассчитывал оградить Китай от «ошибок», которые вели к краху советского коммунизма. Мао называл главным ревизионистом Первого секретаря ЦК КПСС, председателя Совета Министров СССР Н. С. Хрущева. Китайский лидер обвинял его в отходе от марксистско-ленинских принципов, прежде всего в отказе от идеи классовой борьбы, и в возрождении капитализма. В Китае такого случиться не должно. Страну возглавит новый, истинно революционный класс – молодежь, сознание которой свободно от пережитков прошлого. Прежнее поколение китайских лидеров «переродилось», поэтому его надо «перевоспитывать», а всех неподдающихся – уничтожат.

В июне 1966 г. главный орган КПК «Жэньминь жибао» («Народная газета») начал бомбардировать страну передовицами, повторявшими на все лады единственную мысль: в Китае должна быть установлена абсолютная власть председателя КПК Мао и предпринята «культурная революция». Насаждением культа личности Мао среди солдат, в массе своей полуграмотных крестьянских парней, активно занялся Линь Бяо. В армейских типографиях спешно печатался своего рода учебник, «Мысли председателя Мао», больше известный как просто «цитатник» или «маленькая красная книжечка». Зазубривание высказываний великого человека оказалось отличным способом промывания мозгов молодого поколения. Вскоре цитатник стал библией «культурной революции». Был отпечатан миллиард его экземпляров, которые распространялись даже на Западе. Укреплявшийся культ личности Мао заставлял массы безоговорочно верить каждому его слову. Сам же председатель КПК возвещал, что проблемы страны могут быть решены только гениальным вождем – естественно, им самим, «великим кормчим», отцом всех китайцев.

Первой мишенью «культурной революции» стали учебные заведения, где формировалось сознание молодых китайцев. Надо было установить полный контроль над этим еще «чистым листом» и заполнить его одинаковым текстом – мыслями «великого кормчего». Мао объявил молодежи, что изобилие знаний грозит неравенством и контрреволюцией. Занятия в китайских школах практически прекратились. Дети читали в основном цитатники, а большую часть времени просто сидели за партами, слушая передаваемые по радио тексты газетных статей и гениальные высказывании председателя Мао. Публиковались информационные бюллетени с фотографиями зарубежных, в том числе европейских, лидеров, внимательно изучающих «маленькие красные книжечки»: китайцы должны были видеть, что их «великий кормчий» указывает путь всему прогрессивному человечеству. Каждый день учащиеся и военнослужащие хором, как молитву, цитировали его изречения. Газеты пестрели трогательными статьями о любви простых людей к председателю Мао. Например, один крестьянин оклеил стены спальни 32 портретами вождя – едва открыв глаза, он хотел видеть перед собой самое дорогое лицо. Правда, на этого фанатика потом донесли, что он воспользовался дармовыми изображениями вместо обоев, которые были ему не по карману. Портреты отобрали, а хитреца публично «перевоспитали» палочными ударами.

Мао прекрасно понимал, ч то основная масса китайцев, то есть среднее и старшее поколение, слабо реагирует на npoпагандисткую шумиху, и нашел более действенное средство. Он объявил о создании ударных отрядов «культурной революции» – хунвейбинов («красных охранников») из школьников и студентов и цзаофаней («бунтарей») из молодых рабочих. Эти безоговорочно преданные ему юнцы должны были вести разъяснительную работу с широкими народными массами, а проще говоря – выявлять и своими силами «перевоспитывать» несознательных. Фактически ультрареволюционная молодежь терроризировала население, в том числе собственных родителей, уличая растерянных людей в «буржуазных» мыслях и поступках. Одну женщину, например, хунвэйбины избили по доносу ее сына, который слышал, как мать жалуется па дороговизну помидоров.

Мао требовал от хунвейбинов особенно внимательно присматриваться к учителям. Они традиционно оказывали на молодежь большее влияние, чем родители, и оставались главным источником «буржуазной культуры». Чтобы завоевать умы китайской молодежи, Мао предстояло покончить с авторитетом учителей. В каждой китайской школе проходили показательные процессы над выявленными среди педагогов «контрреволюционерами», которых унижали, избивали, а то и убивали. В некоторых школах дети даже устраивали импровизированные тюрьмы, где пытали учителей. Педагогов заставляли носить кепки и ошейники с надписями типа «Я чудовище», посылали чистить отхожие места, в буквальном смысле мазали черной краской. Преподаватели, уличенные в излишней строгости, формальном или традиционном подходе к обучению, часами стояли на коленях перед своими учениками, извиняясь за совершенные «преступления».

Широкомасштабная акция была проведена в Пекинском университете. Более 60 профессоров и доцентов, включая ректора, после избиений заставили надеть бумажные колпаки с разнообразными абсурдными надписями. Их лица выкрасили черной тушью – в цвет зла и контрреволюции. Всем жертвам, включая пожилых мужчин и женщин, приказали стоять, согнувшись и подняв связанные за спиной руки. Эта пытка называлась «реактивным самолетом». Преподавателей, критиковавших работу студентов, обвиняли в перерождении и могли публично забить до смерти.

Однако, взбаламутив необразованную молодежь, Мао выпустил из бутылки джинна, которого, как он сам позже признавался, не мог держать в узле. От 11 до 13 млн хунвэйбинов хлынули в Пекин, где им разрешалось бесплатно пользоваться общественным транспортом и питаться в революционных столовых. В столице главным их занятием стало проведение массовых митингов, на которых скандировались цитаты из «маленькой красной книжечки» и провозглашались здравицы Maо, приобретавшему чуть ли не статус живого бога. Распространялись слухи о чудесах, случавшихся с людьми, которые в трудную минуту вспоминали мудрые слова председателя КПК. Утопающие внезапно спасались, слепые прозревали, умирающие возрождались к жизни. Стоило лишь, воззвать к имени Мао, и происходили невероятные вещи. Один летчик рассказывал, что его самолет загорелся и стал падать. Уже теряя сознание, он задумался о словах председателя Мао и вдруг словно очнулся – полет проходил нормально, с машиной все было в порядке.

Во время очередного митинга на центральной площади Пекина Тяньаньмынь заместитель Мао по партии и министр обороны Линь Бяо призвал миллион с лишним слушавших его хунвэйбинов развернуть наступление на четыре пережитка прошлого – старые идеи, старую культуру, старые обычаи и старые привычки. Это стало сигналом к разрушительной вакханалии, перед которой меркнут бесчинства вандалов, гуннов и готов в эпоху падения Римской империи. По всему Китаю на улицы высыпали миллионы хунвейбинов, которые, словно саранча на посевы, набросились на все, что ценилось старшими поколениями. Дома переворачивались вверх дном -антиквариат, картины, образцы каллиграфического искусства, просто красивые вещи уничтожались как пережитки прошлого. Запылали костры из книг – китайской классики и зарубежной литературы. Публичные библиотеки очищались от изданий, в которых не цитировались гениальные мысли Мао. Исключение делалось только для произведений классиков марксизма-ленинизма и Сталина. Пекинские книжные магазины изменились до неузнаваемости: теперь все полки были заставлены цитатниками и прочими произведениями «великого кормчего». Уничтожались записи старинной и западной музыки. Золотые рыбки оказались на грани вымирания – их истребляли как символ буржуазного декаданса. Сколько золотых рыбок стали жертвами классовой борьбы, никто, конечно, не считал.

За несколько недель фанатичные хунвейбины уничтожили почти все ценности из частных коллекций. Китайские писатели, художники, ученые кончали с собой, не желая жить в эпоху варварства, терпеть измывательства и избиения со стороны оголтелых малолетних вандалов. Избитый хунвэйбинами маньчжурский романист Лао Шэ утопился в пруду. После перенесенных издевательств совершили самоубийства историк Цзянь Боцзань с женой и родители знаменитого пианиста Фу Цуна (сам он успел сбежать в Англию). В один день наложили на себя руки 60 преподавателей Шанхайского университета. Одну учительницу английского языка хунвейбины схватили, обнаружив у нее пишущую машинку с английским шрифтом. Они заявили, что это радиопередатчик, хозяйка которого – тайный агент империализма. После пыток ее заперли в коровнике, где она от отчаяния повесилась. Разграблению подверглись все китайские музеи, дворцы, храмы и древние захоронения. Разбушевавшиеся толпы с ликованием крушили статуи и пагоды. Перед натиском возбужденных молодчиков мог бы не устоять даже Запретный город в центре Пекина – с императорским дворцом, полным бесценных сокровищ. Его спас премьер Чжоу Эньлай, приказавший солдатам не пропускать хунвэйбинов в ворота.

Китайская полиция в происходящее не вмешивалась. Она получила четкую инструкцию: не препятствовать молодежи в проявлениях «классовой ненависти», даже если это связано с нанесением тяжких телесных повреждений или убийством. Китайских интеллигентов и их близких заставляли становиться на колени, принуждали кланяться хунвэйбинам в ноги, пороли ремнями с металлическими пряжками. Многим жертвам выбривали половину головы – чтобы все издали узнавали «преступников».

Если разобраться, значительная часть хунвэйбинов интересовалась идеями Мао не больше, чем он сам их проблемами. Безработная. нищая, скучающая молодежь нашла простейший выход для своей энергии и недовольства жизнью. Лучшими революционерами становились юнцы с криминальными наклонностями и нездоровой психикой, а то и бывшие малолетние преступники, которых, как потом выяснилось, среди главарей хунвэйбинов оказалось множество. Неудивительно, что «контрреволюционеров» преследовали с изощренной жестокостью. Например, министра угольной промышленности Чжан Линьчжи допрашивали 52 раза на протяжении 33 дней и пытали, выбивая признание в антинародных замыслах. Его также заставляли носить на голове чугунный шлем весом 30 кг, пока наконец не вывели на площадь, где публично замучили до смерти. Слишком щепетильных студентов, которые без должного энтузиазма участвовали в таких издевательствах, высылали из городов в глухие деревни на «перевоспитание».

Тем временем жена Мао Цзян Цин, бывшая артистка, занялась преобразованием китайского искусства. Его традиционные формы должны были уступить место новым, проникнутым революционным духом маоизма. Запрещались шедшие десятилетиями спектакли, оставались только «политически правильные» типа «Красные отряда женщин» – одной из всего восьми образцово-показательных пьес, которые отныне разрешалось ставить китайским театрам. Происходившая за кулисами «культурная революция» была достойным отражением уличных погромов. Одну из гримерш жестоко избили за то, что она ярко раскрасила лицо отрицательного героя, сделав его «неправдоподобным». Сурово критиковали артистов балета – если они танцевали «слишком хорошо», «слишком традиционно», «слишком индивидуально». Привычные пачки и костюмы им пришлось сменить на военную форму, слегка переделанную для большей свободы движений. Каждое слово, произнесенное Цзян Цин по поводу китайской культуры, становилось законом.

Закрывались книжные магазины, запрещалось продавать любые книги, кроме цитатника Мао, который стал средством не только идеологической, но и физической борьбы. Было зафиксировано множество случаев, когда книгой в твердой обложке до смерти забивали видных деятелей партии, выбивая из них таким образом «буржуазный яд».

В театре выходили только «революционные оперы из современной жизни», написанные женой Мао Цзян Цин. Таким образом осуществлялась кампания за «социалистическое перевоспитание».

Мао Цзэдун и Цзян Цин

Были сожжены все декорации и костюмы спектаклей Пекинской оперы. Сжигались монастыри и храмы, была снесена часть Великой китайской стены. Последнее было объяснено нехваткой кирпичей для «более необходимых» свинарников. Давлению подверглись и владельцы лавок и магазинов, которых заставляли менять название. Во многих домах проходили обыски с целью доказать неблагонадежность хозяев. При этом хунвейбины часто занимались мародерством.

В городах заменяли старые названия улиц более революционными. Так, улица Зеленых ив и тополей стала улицей Красного Востока. Впрочем, большинство переименований было гораздо менее поэтичными – появились, скажем, улицы Разрушения старого и многочисленные улицы Революции. А ресторан «Аромат свежего ветра» превратился в «Запах пороха». В хаос погрузилось уличное движение Пекина. Красный цвет был символом нового Китая, поэтому использование его как стоп-сигнала сочли реакционным. На красный свет теперь полагалось двигаться, а на зеленый стоять. Более того, борьба с «правым уклоном» привела было к замене правостороннего движения левосторонним, но вскоре кто-то вспомнил, что это традиция британских империалистов, и вопрос о том, по какой стороне ездить, некоторое время вызывал жаркие споры. Водители предпочитали вообще не задумываться о правилах, число ДТП резко подскочило, но это, похоже, никого не тревожило. Впрочем, ходить по улицам пешком было не менее опасно. Патрули хунвейбинов останавливал и подозрительных, стригли тех, кто носил слишком длинные волосы, разрезали узкие брюки, рвали нарядные юбки, ломали высокие каблуки. Мао ловко воспользовался атмосферой всеобщей истерии и повальных «разоблачений» и объявил руководителей страны Лю Шаоци и Дэн Сяопина прислужниками капитализма. Лю Шаоци стал самой видной жертвой «культурной революции». Мао торжествовал полную победу над своими соперниками. Лю и его сторонников отстранили от власти, лишили всех постов и подвергли жестоким преследованиям. Эта расправа над «старой гвардией» ярко демонстрирует обстановку, царившую в то время в Китае. Даже такой могущественный человек, как Лю Шаоци, не смог остановить бурю, которую поднял в стране «великий кормчий». Лю выступил перед ЦК КПК с уничижительной самокритикой, чем заслужил похвалу самого «отца китайского народа», однако этого оказалось мало. Лю надеялся на снисхождение Мао, соратником которого он был с момента основания компартии, но, к сожалению, бывшего председателя КНР и его жену Ван Гуанмэй люто ненавидела всесильная Цзян Цин. Младших детей опальной четы исключили из школы, сына посалили к тюрьму, а старшую дочь выслали в приграничную деревню. Здоровье Лю сильно пошатнулось. Хунвэйбины продолжали преследовать его детей и супругу, которая вскоре тоже оказалась за решеткой. От смерти ее спасло только вмешательство премьера Чжоу Эньлая.

Однако хунвэйбины не угомонились. Они врывались в дом Лю и оклеивали стены комнат обличительными плакатами. Пожилого человека вытаскивали на улицу, заставляли наизусть цитировать Мао, а за неточные формулировки избивали. Узнав об этом, 13 января 1967 г. Мао вызвал Лю в Великий зал народа, где посоветовал ему «прочесть несколько книг», чтобы лучше понимать коммунистические идеи. Лю таскали на многолюдные собрания, где в ходе «критики» били по щекам «маленькой красной книжечкой». А когда он пытался оправдываться, приказывали заткнуть рот и «не распространять ядовитые идеи». Ван Гуанмэй доставили в Университет Цинхуа, где обвинили в буржуазных взглядах, избили и унизили на глазах у 300 тыс. человек: ей надели на шею ожерелье из шариков для пинг-понга. А 5 августа 1967 г. многострадальных супругов окончательно разлучили. Лю понял, что жить осталось недолго. Когда хунвэйбины повесили ему на шею плакат с петлей и сжатыми кулаками, он в последний раз попытался просить у Мао пощады, но не получил ответа. Жену и детей Лю больше не увидел. Некоторое время он оставался под домашним арестом, причем охрану вокруг его дома удвоили, запретив ей проявлять к узнику малейшую снисходительность. Лю очень ослаб, еле ходил и с трудом ел. Oт заплесневелого хлеба и сырого риса, выдаваемых в качестве «пайки», у него ужасно болел желудок. Все тело непрерывно тряслось. Врачи не упускали случая лишний раз оскорбить больного. Охрана прекратила передавать ему витамины и даже лекарство, которое он принимал от диабета. Вскоре он уже не мог есть самостоятельно - его перевели в подвал и принудительно кормили через введенную через нос трубку. В 1969 г. бывший председатель КНР Лю Шаоци, сыгравший в создании коммунистического Китая роль, пожалуй, не меньшую, чем сам Мао, умер в заточении, став очередным мучеником «культурной революции».

Большинство хунвейбинов были детьми из неблагополучных семей. Они с детства были приучены к жестокости и с радостью выполняли указания Мао и его сторонников. Однако скоро в их среде произошло расслоение по признаку происхождения. Банды поделились на «красных» (выходцы из семей интеллигенции и партработников) и «черных» (дети из неблагополучных семей). Вскоре они начали враждовать между собой.

Между тем контролировать ее ход становилось все труднее. Мао приказал хунвэйбинам отправляться по деревням и перетряхивать в поисках ревизионистов сельскую партийную верхушку. Стоит ли говорить, что революционеры вели себя как шайки разбойников, наводя ужас на простых китайцев. Один из хунвэйбинов с гордостью рассказывал: «Мы опасались, что люди будут прятать запрещенные вещи, поэтому очень тщательно обыскивали их дома. Одни из нас обдирали со стен обои и смотрели, нет ли чего-нибудь под ними. Другие, взяв кирки и лопаты, перекапывали погреба. Двое или трое ребят из моей группы выдавливали из тюбиков зубную пасту в поисках драгоценностей. Нашей целью было унизить подозреваемых».

Все это, естественно, не способствовало подъему экономики, и среди населения стал слышаться ропот недовольства. В крупных городах рабочие объединялись в независимые профсоюзы и требовали участия в управлении страной. Центром такого движения стал Шанхай со своими крупнейшими в Китае промышленными предприятиями и наиболее «политически сознательным» пролетариатом. Оттуда громче всего раздавались жалобы на несправедливую оплату труда и бездействие официальных, подконтрольных государству профсоюзов.

Выдержка из пропагандистской газеты, 1 июня 1966 года: «Решительно, радикально, целиком и полностью искореним засилье и зловредные замыслы ревизионистов! Уничтожим монстров - ревизионистов хрущевского толка!»

В 1967 г. была провозглашена Шанхайская коммуна по образцу Парижской 1871 г., которая отказалась подчиняться Пекину. Приветствовав на словах эту инициативу трудящихся, Мао вовсе не хотел ее распространения на другие промышленные центры Китая, что могло бы привести к полной утрате контроля над страной. Он опасался настоящей гражданской войны, поскольку в некоторых провинциях у власти оставались сторонники Лю Шаоци. Пришло время консолидировать партию и восстановить ее прочную власть, а следовательно, покончить с анархией. «Умеренный» премьер Чжоу Эньлай призвал к прекращению насилия, и китайская армия качала разгонять шайки хунвэйбинов, наводя относительный порядок.

В конечном итоге Мао был вынужден применить армию против ставших неуправляемыми хунвейбинов. Они были признаны «некомпетентными» и «политически незрелыми». Банды вступали в борьбу с армией, за что им грозило полное уничтожение. В сентябре 1967 года отряды и организации хунвейбинов были распущены. Главари были отправлены на сельскохозяйственные работы в провинции (осенью 1967 года -- около 1 млн человек, в 1970 году -- 5,4 млн), некоторые были публично расстреляны.

Однако к 1968 г. система образования в Китае оказалась практически разрушена. Квалифицированным преподавателям, пережившим нападки хунвэйбинов, запрещалась профессиональная деятельность. Учебников почти не осталось- их уничтожили как источник «буржуазной отравы». Учеба в школах сводилась к заучиванию наизусть и хоровому скандированию изречений «великого кормчего» и исполнению революционных танцев. В вузах дела обстояли не намного лучше. В конце концов правительство приняло решение выдать всем студентам дипломы без экзаменов и распределить их подальше от крупных городов, в которых скопление сравнительно грамотной молодежи могло привести к оживлению «ревизионизма». Выпускников направляли на самую тяжелую работу, например в шахты, где катастрофически не хватало техники и почти все приходилось делать вручную. Мужчины и женщины ползали по узким штрекам, волоча за собой корзины с углем. По деревням разъезжались босоногие доктора с квалификацией в лучшем случае фельдшеров, пришедшие на смену опытным врачам, которые если и выжили, то оказались в тюрьмах или проходили «трудовое перевоспитание».

Мао боялся, что партийные бюрократы, особенно младшего поколения, не закаленные революционной борьбой 1930-1940-х гг., поспешат забыть свое рабоче-крестьянское происхождение и превратятся в «недоступных столоначальников» и «высокомерных господ». Напомнить им коммунистические принципы могло лишь возвращение к корням. В результате в сельской местности была создана густая сеть «кадровых школ 7 мая». Считается, что к 1970 г. в них успели «поправить здоровье» 95% партийных функционеров. Судьба высших управленцев была еще тяжелее. Их учили ценить труд простых людей. Для работы на полях или в шахтах эти специалисты не годились, поэтому им раздали метлы, швабры и ведра. Один из ответственных работников стал мыть общественные уборные в своем районе, где его знал любой ребенок. Можно только догадываться, каких моральных мук ему это стоило. Мао перешел от репрессий к безумной социальной инженерии. Начальство обязано было поменяться местами с подчиненными. Администраторы мели полы, инженеры красили стены,
хирурги опорожняли ночные горшки. Кого волновала смерть пациента, если операция была проведена политически грамотным санитаром. «Перевоспитывались» даже городские рабочие – их миллионами отправляли на село осваивать сельскохозяйственные профессии. Результаты такой политики были плачевными. Сельские жители лишний раз убедились в, возможно, уже известной им истине: все горожане – белоручки, способные только объедать деревню. А те в свою очередь узнали, что спать на соломе холодно, а убирать навоз – все равно что сворачивать горы голыми руками.

«Великая пролетарская культурная революция» растянулась на целое десятилетие, хотя к последние годы тяжелобольной Мао Цзэдун вес больше отходил от дел. Зато в стране усиливалось пагубное влияние его супруги Цзян Цин. В составе так называемой «банды четырех» она после 1973 г. фактически возглавила КПК, объявив врагами народа множество своих соперников, в том числе верного, но слишком популярного Линь Бяо. Мао умер в 1976 г. К счастью, в компартии снова взяли верх прагматики, и ни одному из лидеров «культурной революции» не удалось занять место «великого кормчего». Страна вздохнула с облегчением. Неформально, но фактически власть перешла в руки чудом выжившего Дэн Сяопина. В 1978 г. из тюрьмы освободили героически перенесшую все испытания престарелую Ван Гуанмэй, а в 1980 г. посмертно реабилитировали и ее мужа, Лю Шаоци, признав, что обвинения против него «не подтвердились».

Кроме того, «бунтарями» была уничтожена значительная часть культурного наследия китайского и других народов КНР: тысячи древнекитайских исторических памятников, книг, картин, храмов, монастыри и храмы в Тибете.

Из решения ЦК КПК, 1981 год: «Культурная революция не была и не может быть революцией или социальным прогрессом в каком бы то ни было смысле. Она была смутой, вызванной сверху по вине руководителя и использованной контрреволюционными группировками, смутой, которая принесла серьезные бедствия партии, государству и всему многонациональному народу».

Мне кажется, что Мао Цзэдун с помощью культурной революции хотел разрешить растущий конфликт между правящим классом и народом. Мао пытался свергнуть правящий класс и образовать новый - он считал, что цели культурной революции тождественны тем, что ставили перед собой коммунисты в двадцатых годах. Он боялся, что коммунисты станут элитой, которая сядет на шею народу: новые революционеры очень быстро становятся правящим классом, и после этого все повторяется. Революционеры говорили, что главное - это равенство, но когда пришли к власти, они изменились, и Мао Цзэдун хотел средствами культурной революции преодолеть эту цикличность истории. Как вы знаете, современные китайцы тоже выступают против коррупционеров - они наверняка могут понять логику, которой руководствовался Мао Цзэдун. Проблема заключается в том, что высокие идеалы привели к огромной трагедии...