Кенозерье. Кто вы, Дмитрий Барановский? Реставрационная деятельность п д барановского

Знаете ли вы, благодаря кому Казанский собор на Красной площади ➊ удалось восстановить в первозданном виде, как родился музей-заповедник «Коломен-ское», кто спас от уничтожения Спасо-Андроников мона-стырь ➋? Кого архитекторы называют Аввакумом ХХ в. и ангелом-хранителем церковного зодчества? И какой человек считается спасителем, уберёгшим храм Василия Блаженного от сноса, на котором настаивал партийный босс Лазарь Каганович?

Эпоха уничтожения

Речь идёт об одном и том же удивительном человеке - Петре Барановском (1892-1984). Все, кому довелось общаться с ним, поражались его работо-способности, бесстрашию перед высокими чиновниками и беззаветной любви к архитектурным шедеврам. Он трудился круглосуточно, причём в голод-ные 1920-е гг. умудрялся одновременно и читать лекции студентам, и собирать материалы для «Словаря древнерусских зодчих», и ездить в десятки городов, где велась реставрация по его проектам.

При этом он вступал в борьбу за каждый старинный дом Москвы, который хотели ликвидировать власть имущие. «Все исторически и архитектурно ценные дома на улицах Пречистенка и Волхонка устояли благодаря вмешательству Барановского», - признавалась архитектор-реставратор Инесса Казакевич.

Спасо-Андроников мона-стырь. Фото: АиФ/ Эдуард Кудрявицкий

Для того чтобы спасти хоть часть уничтожаемых культурных ценностей, Пётр Дмитриевич организовал в 1923 г. Музей русской архитектуры в подмо-сковной усадьбе «Коломен-ское» ➌. Усадебные постройки находились к тому моменту в удручающем состоянии, парк вырублен на дрова, а земля занята колхозом «Огородный гигант». Поначалу сотрудников музея было только двое (завхоз и сторож), и реставратор в одиночку свозил туда тысячи экспонатов со всей страны: иконы, церковную утварь, старинные предметы быта. Он умудрился даже доставить в столицу (в разобранном виде) башни Николо-Корельского монастыря, угловую башню Братского острога и домика Петра I из Новодвинской крепости. Одновременно под его началом велась работа по восстановлению самого «Коломенского».

Домик Петра I попал в «Коломенское» из Новодвинской крепости. Фото: АиФ/ Эдуард Кудрявицкий

Главный принцип великого мастера был прост и одновременно неимоверно труден: здание следует воссоздавать не «в духе соответствующей эпохи», а в первозданном облике. 1925 годом датируется открытие Барановским нового метода восстановления памятников - путём наращивания сохранившихся «хвостовых частей кирпича». Сегодня этот подход является краеугольным камнем любой грамотной реставрации.

В том же году Барановский начал реставрацию Казанского собора на Красной площади . Как? Очень просто: привязав один конец верёвки к кресту собора, а другой обвязав вокруг пояса, мастер сутками напролёт освобождал древнюю красоту храма от многочисленных переделок. Надо сказать, что за долгое время «верхолазания» он несколько раз падал и жестоко разбивался, но это не останавливало его. Даже в пенсионном возрасте он бесстрашно карабкался по строительным лесам Крутицкого подворья ➍, чтобы обсудить важные нюансы прямо на рабочем месте.

Покушение на Сталина

Предвоенные годы стали чёрной полосой в жизни архитектора. Осенью 1933 г. он был арестован. Его, честнейшего человека, обвинили в утаивании церковных ценностей при сборе экспонатов для «Коломенского». Следователь Альтман не забыл «пристегнуть» к делу и обязательную по тем временам антисталинскую деятельность. Вот как сам Барановский описывал это страшное для него время: «Со стороны Альтмана были настойчивые обвинения в вымышленных покушениях на жизнь тов. Сталина, в активном участии в политических организациях по свержению советской власти. Всё последующее, то есть 3 года лагерей, меркнет перед кошмарной трагедией допросов, искусного обмана и моральных пыток, испытанных в тюрьме».

Крутицкое подворье Фото: АиФ/ Эдуард Кудрявицкий

По чьему доносу или распоряжению его упекли в лагеря, доподлинно неизвестно. «Поводом мог стать любой его резкий разговор с чиновниками и по поводу По-кровского собора, извест-ного всем как храм Василия Блаженного, - рассказал «АиФ» Николай Романов, главный реставратор Новодевичьего монастыря . - Сам Барановский мне говорил, что накануне ареста его вызвали и сказали: для здания Госплана (сейчас там госдума) нужно убрать реконструированные им палаты Троекурова или дворец Голицына - оба здания в Охотном Ряду. Мол, решайте, какое сносить. Он, конечно, стал доказывать, что это дикость и варварство. Итог - Западно-Сибирский лагерь. Я думаю, что его не расстреляли и выпустили досрочно благодаря заступничеству его близкого друга и соратника Игоря Грабаря, который был не только замечательным художником, но и искусным дипломатом, чьё мнение было важно для кремлёвских обитателей».

Лагерь не сломал великого реставратора.

«По возвращении в 1936-м он спешно начал обмерять, тайно фотографировать из окон Исторического музея и делать чертежи разрушаемого по приказу правительства Казан-ского собора на Красной площади, - вспоминала Ольга Барановская, дочь мастера . - Но чего это стоило отцу - воочию видеть уничтожение отреставрированного им уникального памятника XVII в.! Кроме того, ему ежедневно приходилось ездить к 17 часам отмечаться в милиции по месту жительства в Александров как неблагонадёжному, вернувшемуся из ссылки».

(Только благодаря точным и полным материалам реставратора собор удалось воссоздать в первоначальной красе в 1993-м.)

Панорама Новодевичьего монастыря. 1963 год. Фото: РИА Новости / Юрий Абрамочкин Когда Барановский смог вернуться в Москву, он поселился в коммунальной квартире в Новодевичьем ➎ (монастырь в советское время был чем угодно, но только не монаше-ской обителью) и продолжал восстанавливать церкви, старинные особняки, бороться со сносом памятников. Кстати, именно он написал первый устав Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры. Самое удивительное в том, что человек, всю жизнь положивший на спасение церковного зодчества, не был верующим. По крайней мере, его никогда не видели молящимся. Скорее всего, он вообще не делил памятники на церковные и мирские, а просто спасал российскую культуру, как всегда до него и после него поступали настоящие подвижники.

Статья из т. VII «Православной Энциклопедии», Москва. 2004 г.

Барановский Петр Дмитриевич (14.02.1892, с. Шуйское Вяземского у. Смоленской губ. - 12.06.1984, Москва), архит., реставратор, один из основоположников новых методов реставрации и консервации архитектурных сооружений. Род. в семье крестьянина-ремесленника, окончил Московское строительно-техническое уч-ще (1912) и отд-ние истории искусств Московского археологического ин-та с золотой медалью (1918). Во время первой мировой войны служил начальником строительного участка на Западном фронте (1914). Преподавал историю рус. архитектуры в Ярославском отд-нии Московского археологического ин-та (1919-1922) и в МГУ (1922-1923). С 1919 г. старший научный сотрудник московской секции ГАИМК, старший научный сотрудник-архитектор ЦГРМ (20-е - нач. 30-х ХIХ в.). В 1933 г. был репрессирован, до 1936 г. находился в ссылке в г. Мариинске (Кемеровская обл.), после освобождения - сотрудник музея г. Александрова. С 1938 г. являлся членом структур гос. охраны памятников разных уровней, один из основателей ВООПИК. Создатель музеев в с. Коломенское (1923-1933 директор), в Чернигове (1946), в Юрьеве-Польском (1947), в Андрониковом в честь Нерукотворного образа Спасителя мон-ре в Москве (1960).

Реставрационная деятельность Б. началась в 1911 г. с ансамбля Свято-Троицкого Болдинского мон-ря в Смоленской губ. В 1919-1929 гг. он организовывал здесь музей деревянной скульптуры, 1963-1964 гг. во время работ в мон-ре спас мощи основателя обители прп. Герасима. Б. реставрировал средневек. храмы в Смоленске (апостолов Петра и Павла, св. Иоанна Богослова, св. Архангела Михаила и др., 1923-1963), в Ярославле (здания Спасского мон-ря, храмов св. Архангела Михаила, св. Николы Мокрого, св. Николы в Рубленом городе,1918-1931), в Угличе (храмы Алексеевского мон-ря) и в Ростове (ц. св. Исидора и храмы Борисоглебского мон-ря). По его инициативе была создана Ярославская реставрационная комиссия (1918; с 1922 - Ярославское отд-ние ЦГРМ).

Б. обмерял и изучал, первоначально под рук. И. Э. Грабаря, храмы и деревянные гражданские сооружения Русского Севера (1920-1931), Соловецкий мон-рь (1922-1923), храмы Новгорода (1922-1923) и Пскова (1945, 1956, 1960). Участвовал в экспедициях по Волге (1930) и в Белоруссию (1929). В 1922 г. Б. обследовал 50 крупнейших древнерус. мон-рей, создал проекты реставрации Боровского Пафнутьева (1923-1927), Перемышльского Лютикова (1927-1932) и Лихвинского Доброго (1927) мон-рей в Калужской обл. Во Владимире и области им обследованы и отреставрированы храмы вмч. Георгия в Юрьеве-Польском (1922-1950), Княгинина мон-ря (1924), вмч. Димитрия Солунского (1939-1941).

Б. занимался реставрацией и консервацией храмов в Коломенском (Усекновения главы св. Иоанна Предтечи в Дьякове, Вознесения Господня, Казанской иконы Божией Матери, св. Георгия, в 20-х - нач. 30-х XX в.), работал над проектами реставрации Симонова мон-ря (1929-1930), ц. св. Параскевы в Охотном ряду (1928), Спасского собора Андроникова мон-ря (1922-1923; 1947-1960), Покровского и Троицкого храмов Александровской слободы (1923, 1927, 1936-1939), Ново-Иерусалимского мон-ря (1943-1959), Успенского и Воскресенского храмов, ансамбля палат, ворот и башен Крутицкого подворья (1947-1959), храмов XVI-XVII вв. в Хорошеве, в Путинках, на Софийской набережной (1954) и мн. др. Важнейшей реставрационной работой, выполненной Б. в Москве, стали раскрытие и реставрация собора Казанской иконы Божией Матери на Красной площади (1925-1928; 1936). Благодаря его усилиям удалось спасти церкви Зарядья, Китай-города, целые кварталы исторической застройки на улицах Пречистенке и Воздвиженке, подлежали сносу по новому генеральному плану реконструкции Москвы.

Особое место в творческой биографии Б. занимает научное руководство реставрационными работами в ТСЛ (1937-1938). Им были реставрированы церкви святых Зосимы и Савватия, Св. Духа, больничные палаты и др. сооружения лавры.

Б. принадлежит выдающаяся роль в послевоенной реставрации древнерус. храмов в Киеве, Чернигове, Смоленске, Полоцке. По его инициативе была произведена консервация Успенского храма Киево-Печерской лавры (1943). Он возглавил комиссию по реставрации киевского Софийского собора (1943-1944), создал проекты реставрации церквей Богородицы Пирогощей, св. Василия в Киеве (1944). Б. явился автором плана историко-архитектурного заповедника «Город Владимира в Киеве» (1962). В Чернигове им была спасена полуразрушенная ц. св. Параскевы («Пятницкая») (1943-1945; 1956-1963), исследован Спасский собор (1956,1961), созданы проекты реставрации храмов Борисоглебского и Елецкого мон-рей (1943), разработаны проект и положение о Черниговском историко-архитектурном музее-заповеднике (1946).

Б. были собраны материалы о более чем 1700 древнерус. зодчих, к-рые легли в основу Словаря древнерусских зодчих. Его интересовали проблемы взаимовлияния храмовой архитектуры Руси, Кавказа, Византии и Балканских стран. Он придерживался «теории самобытности», являясь последователем И. Е. Забелина. Он воспитал плеяду реставраторов и историков архитектуры национально-романтического направления. Похоронен в Донском мон-ре.

Б. на практике были опробованы новые приемы воссоздания облика архитектурного сооружения по сохранившимся фрагментам, разработан метод укрепления средневек. зданий с помощью железобетона; проведена в жизнь идея создания историко-архитектурных музеев-заповедников на территории монастырских ансамблей, в т. ч. музеев деревянного зодчества под открытым небом. Им было создано более 100 реставрационных проектов, из них осуществлено более 70 (архив передан в ГНИМА, в 2000 начата его публикация).

Соч.: О времени и месте погребения Андрея Рублева; Собор Пятницкого монастыря в Чернигове; Крутицкий дворец в Москве и его реставрация; Дорогобужский Болдинский монастырь в истории научных методов архитектурной реставрации и новые предложения в этой области; Материалы к «Словарю древнерусских зодчих» и др. // Барановский П. Д. Тр., восп. современников / Сост. Ю. А. Бычков и др. М., 1966. С. 15-110.

Лит.: Бычков Ю. А. Житие Петра Барановского. М., 1991; Гатагова Л. С. Барановский П. Д. // Историки и краеведы Москвы: Некрополь: Биобиблиогр. справ. М., 1996. С. 18-19.

Ю. Р. Савельев

Istorikov.ru/index.php/sssr/12-kto-spam-khram
но без иллюстраций.

Человек, спасший храм Василия Блаженного

Собор Василия Блаженного спас от разрушения Пётр Дмитриевич Барановский.

В восьмидесятых годах прошлого столетия прочла в журнале "Семья и школа", что собор Василия Блаженного от разрушения спас Пётр Дмитриевич Барановский, архитектор, реставратор памятников древнерусского зодчества, основатель музея в Коломенском и Музея имени Андрея Рублёва в Андрониковом монастыре. Он послал телеграмму И.В.Сталину с призывом не разрушать храм.

Вот что рассказала его дочь, Ольга Петровна Барановская:

«Он спас около 90 церквей. Он мне рассказывал, как спасал храм Василия Блаженного. Каганович говорит: «Петр Дмитриевич, обмеряйте Василия Блаженного – мы будем его сносить». Или его хотели в Америку продать. И Петр Дмитриевич: «Как!? Какое Вы имеете право!? Да это святыня!» - разного наговорил, вышел из кабинета и хлопнул дверью. Дошел до Главпочтамта и написал телеграмму: «Москва. Кремль. Товарищу Сталину. Прошу предотвратить уничтожение Храма Василия Блаженного, так как это принесет политический вред советской власти». Где-то писали, что он там заперся вместе со мной, но я этого от него ничего не слышала. Я знаю, что он действовал как официальное лицо".

Со стороны архитектора это был жест отчаяния. Сталин прислушался к мнению архитектора. Снос собора был отменен.

"Барановского потом арестовали. Это было вызвано противодействием архитектора властям, желавшим лишить Москву одной из самых почитаемых святынь - собора Покрова что на рву (храма Василия Блаженного на Красной площади)".

Вот что о Петре Барановском сообщают те, кто знал архитектора лично

С 31 октября по 1 ноября 2008 года по благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси АлексияII в храме Воскресения Христова в Кадашах в рамках Вторых Кадашевских чтений состоялась конференция, посвященная памяти Петра Дмитриевича Барановского. Организаторами конференции стали храм Воскресения Христова в Кадашах и Общество Ревнителей Православной культуры.

Пётр Дмитриевич Барановский (1892-1984) - известный реставратор, в годы советской власти совершивший настоящий подвиг, спасая памятники архитектуры. Так, он спас от разрушения храм Василия Блаженного. По его чертежам был восстановлен Казанский Собор на Красной Площади, построенный в память освобождения Москвы от поляков в 1612 году, в день, который сегодня празднуется, как День народного единства. Он открыл способ реконструкции разрушенных зданий по сохранившимся в кладке обломкам кирпича (так называемым хвостам), первым стал вводить железобетонные связи в каналы, оставшиеся от сгнивших деревянных частей, занимался проблемами консервации руин, восстановления фрагментов упавшей кирпичной кладки. По его инициативе создан музей Андрея Рублева и первый в России музей под открытым небом в Коломенском. О деятельности отца, сначала на конференции, а потом – в беседе с нашим корреспондентом рассказала Ольга Петровна Барановская:

Андрей Вознесенский, поэт, также оставил воспоминания о том, как был спасен храм Василия Блаженного (опубликовано это в «Литературной газете»). Он рассказывал со слов архитектора Жoлтовского, который входил в комиссию по реконструкции центра Москвы (а Вознесенский окончил архитектурный институт, видимо, там и услышал эту историю), как его пригласили на собрание в политбюро, где решался вопрос о храме Василия Блаженного. Входит Сталин, все члены Политбюро, вносят макет Москвы, Каганович берет храм Василия Блаженного и его убирает. Для проезда танков на парадах. Сталин берет и ставит макет храма обратно: «Паставь на мэсто». Секретарь Сталина Поскребышев перед этим получил телеграмму Барановского и доложил ее Сталину. Поэтому Сталин и сказал: «оставить». А Петра Дмитриевича в 1933-м арестовали по 58 статье как врага народа, шпиона.

Сидел он в лагере в Мариинске три года. Там он строил музей, который по силуэту напоминает храм. Только без креста. Круглый купол и четверик на восьмерике».

После ссылки Петру Дмитриевичу не разрешили жить в Москве, и он поселился в Александрове. Он продолжал свою деятельность, например, приезжая в Москву рано утром, тайно снимал Казанский собор из окна Исторического музея. Потом вечером возвращался на перекличку. Благодаря этой его работе в 1994 году Казанский собор удалось восстановить. Надо отметить, что храм восстановлен на сохранившемся фундаменте, для постройки использовался старинный большемерный кирпич, так что называть его новоделом – не вполне корректно.

После войны Пётр Дмитриевич Барановский пытался привлечь дочь Ольгу к своей работе. Они ездили во Владимир, в Суздаль, Юрьев-Польский. Она помогала делать макет Духовской церкви в Троице-Сергиевой Лавре. Петр Дмитриевич сделал открытие - когда он раскрыл купол, то оказалась, что он не цельный, там была звонница.

Ольга Петровна Барановская: «Какая борьба была при строительстве гостиницы «Россия», чтобы сохранить здания Английского посольства и храмы, стоящие около этого места! К тому же по проекту «Россия» должна быть в два раза выше. Вы можете себе представить себе этот ящик над Кремлем!? А когда построили гостиницу, то они говорили «как мы хорошо вписали современную архитектуру в древний ансамбль». А о том, чья это заслуга, молчали.

Была одна коллегия министерства культуры, заседание вела Фурцева. Она сделала сообщение, совершенно секретно: Иван Великий дал крен. Для Дворца съездов вырыли пятнадцатиметровый котлован, который перерезал все источники на кремлевском холме. А все кремлевские соборы, здания Кремля стоят на дубовых сваях, которые «живут», только если есть вода. И когда вода ушла, то все это поехало. В конце концов, Политбюро приняло предложение мастерской Петра Дмитриевича вырыть котлован и залить стеклобетоном, чтобы Иван Великий, не дай Бог, не наклонился, не превратился в Пизанскую башню.

Петр Дмитриевич был человеком прямым и мог в лоб сказать человеку, что он думал о нем, что никому не приятно.

Он был человеком чрезвычайно убежденным и волевым. Когда он верил в какую-то идею, никто его не мог остановить. Но в то же время он был дипломатом. Он был вынужден общаться с различными подонками во власти, считавшими, что законы созданы для того, чтобы их нарушать, и у него все кипело внутри - но он продолжал с ними говорить, чтобы не повредить делу, спасти тот памятник, который они хотели уничтожить. И иногда эти люди, совершенно далекие от культуры, после разговора с ним светлели. Например, однажды секретарь райкома партии в Дорогобуже от избытка чувств, не зная, как их выразить бросился к нему и стал его сжимать в своих объятиях.

Наша семья распалась, когда я была еще маленькой, я осталась жить с мамой в коммунальной квартире, а Петр Дмитриевич жил в комнате в Новодевичьем монастыре. Но когда отец в конце жизни был нездоров и не мог активно работать, я стала более близка к нему, проводя с ним больше времени. Когда я познакомилась с его архивом, то прониклась огромным уважением к отцу, даже восторженностью. Увидев перечень работ собственноручно им составленный, я была потрясена, в голове не укладывается, как за непродолжительную творческую жизнь один человек мог столько сделать? Благодаря Петру Дмитриевичу сохранился дом Даля. Ведь он не был архитектурным шедевром. Просто маленький такой домик шел на снос, и только благодаря заступничеству Петра Дмитриевича его не снесли.

В Новом Иерусалиме он проводил огромную работу, там существует музей, который он основал. Когда там взорвали барабан храма, который строил Растрелли, то Петр Дмитриевич восстанавливал здание не в том виде, в котором оно было при Растрелли, а в том, которое было в XVII веке, при Никоне, с изразцами. Тогда спустили пруд, и нашли подлинные изразцы XVII века. Это что-то потрясающее. И кувуклию гроба Господня нашел именно он.

А экскурсоводы восьмидесятых годов в Новом Иерусалиме и не знали, кто такой Петр Дмитриевич».

Ольга Петровна Барановская обеспокоена сохранением памяти ее отца. В Москве есть четыре мемориальных доски, но Ольга Петровна хотела бы, чтобы в Москве был памятник и мемориальная комната Петра Дмитриевича Барановского: «Мы обратились к Новодевичьему монастырю с просьбой, комнату, в которой он прожил более сорока лет, сделать мемориальной, но владыка Ювеналий сказал, что он ограничен в площадях и не может этого сделать. Сейчас ее арендует Исторический музей.

Мы передали архив отца в Архитектурный институт им. Щусева. Там медленно занимаются научной обработкой этого архива. Дело в том, что за свою жизнь Петр Дмитриевич успел объехать весь советский Союз, от Белого моря до Кавказа, Грузии, Абхазии, где он много работал».

Однако имя Петра Дмитриевича Барановского не забыто ни его учениками, ни теми, кому посчастливилось работать с ним вместе. Вот что рассказал на конференции Николай Евгеньевич Емельянов, профессор, заведующий кафедрой математики и информатики в ПСТГУ:

«С Петром Дмитриевичем я проработал два года с 1964 по 1966 год в рамках деятельности клуба «Родина». Я был ответственным секретарем клуба и записывал в большую амбарную книгу всех членов, в том числе - председателя нашего сегодняшнего собрания протоиерея Александра Салтыкова, тогда студента МГУ.
Это было во времена хрущевского гонения, когда закрывались храмы; старосты храмов, узнав о нашем клубе, обращались к нам за помощью. Нам удалось помочь отстоять несколько храмов.
Когда власти рапортовали о закрытии храма, то от министерства культуры кто-то должен был ехать туда и находить нового хозяина, чтобы храм не развалился, с него не содрали крышу. Мы с мандатами министерства культуры и выполняли эти задачи. У нас был хороший юрист. Иногда нам удавалось сделать так, что министерство культуры считало храм закрытым, но приход существовал, и там можно было молиться.
Это было не просто. У нас были приемы, специальная инструкция, как добиться, чтобы храм не перешел светской организации и его не начали бы ломать, не разрушили бы иконостас.
Но, главным нашим делом была реставрация Крутицкого подворья под руководством Петра Дмитриевича. Мне посчастливилось работать с ним очень плотно, буквально с утра до ночи. Пётр Дмитриевич звонил и ночью, например, с просьбой организовать срочные работы молодежи для защиты Английского посольского двора, или храма Симеона Столпника.
Разрешите мне прочесть три кратких рассказа Петра Дмитриевича, которые я записал тогда же (то есть более сорока лет назад):

Прием у Кагановича.

В 1933 году прошел слух о плане сноса в Кремле церкви Спаса на Бору. Пётр Дмитриевич с несколькими известными людьми, записались на прием к Лазарю Моисеевичу Кагановичу тогдашнему 1-му секретарю Московского горкома партии (по нынешним понятиям - мэру Москвы). Как рассказывал Пётр Дмитриевич, тогда считалось, что Спас на Бору самый древний храм Москвы, и вдруг слухи о его сносе!
Аудиенцию было получить не просто, по такому вопросу еще и опасно, но, наконец, им был назначен день и какое-то непродолжительное время приема.
Они очень тщательно готовились: чертежи, проект реставрации, история храма. Подготовили краткие сообщения. Лазарь Моисеевич не стал слушать их сообщения, а спросил: «Почему вы против сноса этой рухляди? Вы что против Сталинского плана реконструкции Москвы?» Пришедшие стали говорить о том, что это древнейший храм Москвы, что в его стенах бывал Дмитрий Донской. Услышав это имя, Лазарь Моисеевич прервал их вопросом: «А кто такой Дмитрий Донской?». Тут, рассказывал Пётр Дмитриевич, мы поняли, что продолжать бессмысленно - нет никаких имен и событий Русской истории, которые не то что любил, а даже просто знал этот человек.
Вскоре, после этого приема, храм Спаса на Бору был взорван, а на его месте был построен гараж для автомобиля Кагановича.

Вознесенский монастырь.
После посещения одного коллекционера, который жил на Софийской набережной прямо напротив Кремля так, что из окон был виден весь Кремлевский холм за Москвой рекой, Петр Дмитриевич рассказал мне удивительную историю: «В 1929 году мы с женой жили также на Софийской набережной, занимали одну комнату в коммунальной квартире, комната была вытянутой, ее единственное окно смотрело также на Кремль. Я в те годы много работал, приходил страшно уставшим, ужинал и крепко засыпал до утра, чтобы с утра вновь идти на строительные площадки. Так же было и в тот памятный вечер, о котором я хочу рассказать. Я быстро и как обычно крепко заснул, но вдруг проснулся среди ночи и не могу заснуть, этого со мной никогда не было. Я встал, прошелся по комнате, выпил воды.
- Петя, что с тобой? Ты не заболел? – спросила жена.
- Не знаю, что-то не спится.
Я шел по комнате к окну, была очень тихая и темная ночь. И вдруг в этой темноте на кремлевском холме вспыхнул яркий свет и Вознесенский монастырь весь целиком в полной тишине поднялся вверх. Это видение продолжалось около секунды, а затем последовал страшный грохот и наступила кромешная тьма.
(В эту ночь был взорван Воскресенский монастырь, место захоронения русских великих княгинь. Особенно москвичи почитали Евфросинию Московскую, мощи которой почивали в главном Екатерининском соборе монастыря).

Симонов монастырь.
Отвоевываю комнату за комнатой в Крутицком дворце, занятом тогда коммунальными квартирами, нам часто нужно было ходить в архитектурное управление района, расположенное недалеко от Симонова монастыря. Как-то раз я говорю Пётрю Дмитриевичу: «Давайте пройдем мимо Симонова монастыря, так будет быстрее». (Пётр Дмитриевич предлагал какой-то окружной путь).
Пётр Дмитриевич ответил: «После того, как взорвали соборы и колокольню Симонова монастыря в январе 1930 года, я не могу проходить мимо. Симонов монастырь был жемчужиной русской архитектуры, пожалуй, самым красивым из русских монастырей. Я не могу себе простить, что Симонов монастырь уничтожен, а я остался жив».
Однажды, когда мы вдвоем с Петром Дмитриевичем шли поздно вечером из Крутиц к метро, он сказал мне: «чтобы по настоящему возродить русский памятник, нужно быть православным русским человеком, нужно с молоком матери впитать идеалы красоты русского православного храма».
Поэтому сейчас, когда я читаю в воспоминаниях о нем, что он был неверующим, я не могу с этим согласиться. Да он был нецерковным человеком, но у него была настоящая, глубокая православная вера. У него в комнате всегда была икона, там стояли лампадки, но всегда, сколько я помню, они не горели».

Верил ли Петр Дмитриевич в Бога, мы спросили у его дочери Ольги Петровны:
- В доме у него иконы были. Он к ним относился как профессионал - изучал архитектурный фон. Еще были иконы у его жены. Много было икон разных, была лампада. Что у него было в душе, я не знаю. Но могу сказать то, что когда ломали Чудов монастырь, то первое, что он сделал, это вынес мощи святителя Алексия из Кремля. Они сейчас в Елоховском соборе. Церковным человеком он не был. На службы он не ходил никогда. Ему всегда было некогда, у него работы было выше головы. Но он знал Святое писание великолепно. Говорил часто: «в Евангелии как сказано?» Он жил в монастыре. Я думаю, что разговоры о том, что Петр Дмитриевич якобы был атеистом - неправда. Он был верующий, но в то время он не имел права демонстрировать свою веру. Как-то он сказал: «Я служу Богу по-другому».

Вот что сообщает о нём "Энциклопедический словарь".

Пётр Барановский - российский исследователь и архитектор-реставратор, воссоздавший множество полностью разрушенных архитектурных памятников; выдающийся ученый в области архитектурной археологии, археографии, истории архитектуры, автор универсальных методологий восстановления утерянных элементов древних зданий. Родился 29 января 1892 года. Место рождения: село Шуйское, Вяземский уезд Смоленской губернии. Выходец из дорогобужских крестьян.
После окончания школы в 1911 году отправляется в Москву, где поступает в Московское строительно-техническое училище. В 1912 двадцатилетний Петр Барановский был награжден золотой медалью Русского археологического общества
за проект восстановления Болдинского монастыря под Дорогобужем, который в своё время построил знаменитый русский зодчий Федор Савельевич КОНЬ.

После окончания училища Барановский служит помощником архитектора на Тульском чугуноплавильном заводе, в Управлении строительства Среднеазиатской железной дороги в Ашхабаде, одновременно учится на искусствоведческом факультете Московского археологического института.

Во время Первой мировой войны, мобилизованный в инженерную дружину, в звании подпоручика служит начальником команды, строившей укрепления на Западном фронте.

В первые послереволюционные годы Барановский исследует, обмеряет, фотографирует, частично реставрирует или составляет проекты восстановления и обновления памятников русского зодчества в Угличе, Ростове Великом, Мологе, Звенигороде, селе Елизарове Ярославской области, Архангельском, а также участвует в больших экспедициях по русскому Северу. За свою жизнь Барановский совершил десять экспедиций на Север - по Беломорскому побережью, Онеге, Северной Двине, Пинеге, в Новгород, на Соловки, в Карелию.

Весной 1918, окончив с золотой медалью Московский археологический институт, пишет диссертацию о памятниках Болдинского монастыря.

Послевоенная работа

В 1918, после возвращения с фронта, Барановским был предложен проект освобождения Китайгородской стены (см. КИТАЙ-ГОРОД) от искажавших ее пристроек. Осенью того же года было начато восстановление уникальных памятников ярославского Спасо-Преображенского монастыря, разрушенных и сожженных во время гражданской войны.

В эти же годы Барановский знакомится с И. Э. Грабарем (см. ГРАБАРЬ Игорь Эммануилович), развернувшим реставрационные работы в Кремле. Он включает Петра Дмитриевича в состав кремлевской реставрационной комиссии.
При первой же возможности Барановский приступает к реставрации своей любимой церкви Богоявления в Болдино. Здесь впервые он применяет метод восстановления декоративного убранства по оставшимся «хвостовым» частям кирпичей. Взяв размер кирпича за модуль, Барановский с высокой степенью точности восстанавливает растесанные оконные проемы трапезной палаты. Так впервые он применил метод, ставший сегодня для архитекторов-реставраторов азбучной истиной.

Работа в Коломенском

В 1920 Барановский на ученом совете Центральных государственных реставрационных мастерских делает доклад «О задачах организации музея русского деревянного зодчества на открытом воздухе в Коломенском». В течение десяти лет, будучи директором организованного по его предложению музея, он занимается реставрацией храмов Вознесения в селе Коломенское и Иоанна Предтечи в селе Дьяково (16 в.).
Здесь Барановский впервые осуществляет идею сосредоточения под открытым небом подлинных шедевров деревянного русского зодчества. Шесть привезенных с Белого моря и других мест памятников положили начало уникальному музею.
Восстановление дворца Голицына

В 1923 Барановский делает в Москве замечательное открытие: под ничем не примечательным оштукатуренным фасадом двухэтажного дома в Охотном ряду исследователь обнаруживает богатый каменный декор дворца фаворита царицы Софьи Алексеевны, Василия Голицына. За пять лет кропотливых реставрационных работ Москве был возвращен в первозданном виде роскошный дворец (1658) в стиле московского барокко (см. НАРЫШКИНСКОЕ БАРОККО). Вместе с дворцом была отреставрирована и церковь Параскевы Пятницы, построенная годом позже и также в стиле московского барокко. Позже по проекту реконструкции центра Москвы дворец Голицына и церковь Параскевы Пятницы были разрушены.

В 1923 г. в составе научной экспедиции Барановский попадает на Соловки, где в древнем монастыре был организован концентрационный лагерь. Реставратор занимается обмерами собора, трапезной палаты, Белой башни, крепостных стен.
Реставрация Казанского собора

Начиная с 1925 г., Барановский занимается реставрацией Казанского собора (17 в.), расположенного на Красной площади (см. КРАСНАЯ ПЛОЩАДЬ) в Москве, - восстанавливает его первоначальный облик. Этот собор, сооруженный по почину и на средства предводителя русских воинов и ополченцев Дмитрия Пожарского (см. ПОЖАРСКИЙ Дмитрий Михайлович), был памятником войне 1612.

Барановский считал, что Казанский собор был построен по проекту Федора Коня. Время постройки храма совпадало с последними годами жизни русского зодчего. Патриарх Филарет освятил собор 22 октября 1625. Сохранилось свидетельство, что после пожара 1630 Казанский собор был восстановлен учеником Федора Коня, Амбросимом Максимовым. Будучи поклонником творчества Федора Коня, Барановский в этом памятнике почувствовал дух и руку великого зодчего. Обвязавшись веревкой, подобно скалолазу, он обследовал все ряды кокошников и все архитектурные детали. Передвигаясь вдоль купольного барабана, он освобождал древние архитектурные формы от наслоений и тщательно обследовал, восстанавливая утраченное.

В 1930 реставрация была приостановлена в связи с тем, что Моссовет рассматривал вопрос о сносе Казанского собора и Воскресенских (Иверских) ворот, однако в тот момент собор устоял. Снесли его через шесть лет.

В 1933 Барановский был репрессирован (отбыл 3-летнее заключение и ссылку). В лагере реставратор создает сельскохозяйственный музей, строит электростанцию.
После досрочного освобождения (май 1936) без права проживания в Москве он живет в г. Александров Владимирской области. Каждый день в 17.30 ему полагалось отмечаться у оперуполномоченного, и тем не менее, рискуя опоздать на регистрацию, он каждый день с первым поездом отправляется в Москву на Красную площадь, где производит обмеры разбираемого Казанского собора.
Все это время Барановский не оставляет свою заветную мечту о создании обширного музея под открытом небом в Коломенском и подает в президиум Академии архитектуры СССР записку «Программа и научный метод организации музейного городка народной архитектуры».

В годы Великой Отечественной войны

В 1941, живя в Москве на «птичьих правах» (работал по временным удостоверениям Академии архитектуры СССР), он становится инициатором использования сводчатых помещений для укрытия людей и художественных ценностей от бомбардировок.
Позднее Академия архитектуры была эвакуирована из Москвы. Пребывание Барановского в столице стало совсем незаконным, и он уезжает в Иваново, где становится инспектором по охране памятников области, в которую до 1944 входили Суздаль, Владимир, Юрьев-Польской.

B те же годы он становится экспертом Чрезвычайной государственной комиссии по расследованию злодеяний фашистов на оккупированной территории СССР. В составе этой комиссии выезжает в Смоленск, Витебск, Полоцк, Киев, Чернигов.
В Чернигове, куда Барановский прибывает 23 сентября 1943, через день после освобождения города, он занимается реставрацией варварски разрушенного бомбардировками собора Пятницкого монастыря. Почти 20 лет своей жизни Барановский изучает и реставрирует Черниговскую Пятницу, возвращая ей первозданный вид. Только в 1962 эти работы, открывшие новую главу в истории русской архитектуры, были завершены.

Спасо-Андроников монастырь

Получив в феврале 1944 должность начальника отдела реставрации ГУОП, Барановский смог, наконец, оформить московскую прописку, что дало ему возможность продолжить реставрацию памятников. Одним из них стал Спасо-Андроников монастырь, (см. АНДРОНИКОВ МОНАСТЫРЬ) находившийся после войны в плачевном состоянии. В то время в Москве не хватало жилья, и все строения монастыря были заняты под коммунальные квартиры. Барановский со своими единомышленниками добились того, что в 1947 постановлением Совета Министров СССР территория монастыря была объявлена музеем-заповедником. Торжественное открытие музея имени Андрея Рублева (см. АНДРЕЙ РУБЛЕВ) состоялось в 1960, когда отмечалось 600-летие со дня рождения великого живописца.

Реставрация Крутицкого подворья

Начиная с 1947, Барановский занимается восстановлением и реставрацией комплекса памятников Крутицкого подворья - бывшей резиденции митрополита Зарайского и Подонского. Крутицкое подворье представляет собой комплекс разнообразных памятников архитектуры конца 16 в.: живописные палаты, храмы, колокольни, крыльца, переходы и сказочный «Крутицкий терем» конца 17 в. Проект реставрации Крутиц был готов к началу 1950, после чего Барановский долгие годы занимается его реставрацией и восстановлением.

Спасение памятников

В 1960-1962 как автор проекта реставрации Пятницкой церкви работает в Чернигове главным архитектором республиканской научно-производственной мастерской Госстроя УССР. В 1961 участвует в работе комиссии, которая занимается судьбой палат иконописца Симона Ушакова (см. УШАКОВ Симон Федорович) (в Москве) - они мешали строительству новых зданий ЦК КПСС и их собирались снести.

Приспособленные под жилье палаты к этому времени были в катастрофическом состоянии. Благодаря Барановскому, занимавшемуся палатами Симона Ушакова с 1920-х годов, они были сохранены и отреставрированы.
Барановский пытался спасти и крепостную башню в Зарядье (см. ЗАРЯДЬЕ) у церкви Зачатия Анны что в Углу, но неудачно, а вот саму эту церковь вместе с археологическими остатками крепостной стены, а также все церкви и палаты по
улице Варварки ему спасти удалось.

К этому времени сложилось тревожное положение с сохранением и охраной памятников истории и культуры. Поступали известия о разборке храмов в Суздале, Владимире, Пскове и других городах. Петр Дмитриевич стал инициатором встречи с министром культуры Фурцевой. Это было на исходе 1964, когда полным ходом в Москве и Подмосковье разрушались старые постройки в преддверии утверждения нового генерального плана реконструкции. Со стороны министра культуры Барановский понимания не встретил - все, «что мешает строить коммунистические города», должно быть снесено.

В 1965 Правительством РСФСР было принято решение о создании «Всероссийского добровольного общества охраны памятников истории и культуры» (ВООПИиК). Перу Барановского принадлежит первый устав Общества. В 1966 он приступил к организации в Крутицах реставрационной мастерской при Московском отделении ВООПИиК.

Последние годы жизни

В конце 1970-х годов у Барановского резко ухудшилось зрение, но он продолжал активно работать над восстановлением Крутицкого подворья. Именно здесь отмечались его 75-, 80-, 85-летия. Девяностолетие Петра Дмитриевича отметили уже в Новодевичьем монастыре, где он прожил большую часть своей жизни (с 1939), там в корпусе больничных палат он и скончался. Похоронен в Донском монастыре. Ценнейший архив, собранный за долгие годы, он передал (еще при жизни) в Государственный Музей архитектуры им. А. В. Щусева.

Вот, что о нём сообщает Википедия.

Пётр Дмитриевич Барановский родился 29 января 1892 года. Место рождения: село Шуйское, Вяземский уезд Смоленской губернии. Выходец из дорогобужских крестьян, окончил инженерный курс в Москве в 1912 году с лицензией на производство строительных работ и медалью Московского археологического общества - за реставрацию Свято-Троицкого Герасим-Болдинского монастыря в Болдине (Смоленской губернии). После непродолжительной работы на железнодорожных и промышленных постройках, с началом Первой мировой войны был призван в армию, служил военным инженером. В 1918 году получил второй диплом, по искусствоведению, и стал преподавателем Московского университета; в том же году восстанавливал здания Спасо-Преображенского монастыря, церкви Петра и Павла и Митрополичьих палат в Ярославле, пострадавшие при разгроме антибольшевистского восстания.

Музей в Коломенском

В 1924 году Барановский добился учреждения в Коломенском музея народного творчества и стал его первым директором. В 1927-1933 годах он разыскал, вывез в Коломенское и сохранил для будущего памятники деревянного зодчества: домик Петра I, Моховую башню из Сумского острога, хозяйственную постройку из Преображенского и пр. Барановский зафиксировал состояние памятников и отреставрировал их, вновь удаляя «позднейшие» слои (в результате колокольня Георгиевской церкви стоит отдельно от трапезной - связующая пристройка была снесена Барановским). В Коломенском Барановский развил собственную школу реставрации (среди его учеников и последователей Л. А. Давид и др.).

В 1921 году организовал свою первую (из десяти) экспедицию на русский Север. За свою жизнь Барановский исследовал сотни памятников народной архитектуры, от Белого моря до Азербайджана.

В конце 1920-x годов, в разгар антирелигиозного движения, Барановский реставрировал Казанский собор на Красной площади (закрытый ещё в 1918 году, храм быстро разрушался). Его принцип в реставрации - восстанавливать первоначальный облик здания, уничтожая все позднейшие пристройки и наслоения, - многими воспринимался в штыки, однако в те годы это был один из способов сберечь памятник от немедленного сноса.

Музей в Болдине и арест

По роду своей деятельности Пётр Дмитриевич Барановский обмерял и описывал церкви, намеченные к сносу, в том числе был последним человеком, посетившим Чудов монастырь в Кремле перед его сносом в 1929 году. Он успел вынести оттуда только мощи митрополита Алексия.

Самым надежным способом спасти церковь от разрушения в те годы была организация в ней музея. В 1923 году Петру Барановскому удалось добиться присвоения для Свято-Троицкого Герасим-Болдинского монастыря статуса филиала дорогобужского музея. Он и его помощники собирали в монастыре то, что оставалось от разгромленных окрестных храмов, перевезли в Болдино коллекцию закрытого музея в Ельне. В Болдине концентрировались памятники уничтоженной (и теперь почти восстановленной по обмерам Барановского) храмовой культуры русско-литовского пограничья на верхнем Днепре. Понимая шаткость своего положения, Барановский нанял фотографа Михаила Погодина (внука историка М.П.Погодина) для документирования монастыря и его коллекции (1928-1929).

Музей был разгромлен в 1929 году. В январе 1930 года был арестован директор болдинского музея Семён Бузанов (умер в лагере), директор дорогобужского музея бежал, Погодин «вычищен» как «классово чуждый». Для Барановского дело кончилось строгим выговором, но 4 октября 1933 года Барановский был арестован и пробыл три года в Мариинских лагерях. «Вскоре по прибытии в сибирские лагеря в г. Мариинск я был назначен помощником начальника строительной части. Там мною, помимо других работ, спроектировано здание сельскохозяйственного музея» (из автобиографии Петра Барановского).

После освобождения Петр Барановский был вынужден поселиться «за сто первым километром» в Александрове, где поступил на должность архитектора-реставратора в местный музей, который на тот момент являлся филиалом Государственного исторического музея. На новом месте жительства занимался научным исследованием и реставрацией памятников Александровского кремля.

Музей Андрея Рублёва

В феврале 1947 года на объединенном заседании Сектора архитектуры и Сектора живописи Института истории искусств АН СССР П.Барановский сделал доклад «О времени и месте погребения Андрея Рублева». Он сообщил о находке копии фрагментарно сохранившейся надписи с надгробия Андрея Рублева в Андрониковом монастыре Москвы, сделанной в XVIII веке Г. Ф. Миллером, и предложил свой вариант реконструкции текста надписи. Находка оказалась весомым доводом в пользу сохранения частично разрушенного монастыря. Барановский и Грабарь выступили совместно за создание музея древнерусского искусства на базе монастыря; официальное решение было принято в 1947 году, но музей открылся для посещения только в 1960 году.
Умер Пётр Дмитриевич Барановский 12 июня 1984 года в возрасте 92-х лет. Похоронен вместе с супругой Марией Юрьевной Барановской в Донском монастыре в Москве.

А вот что сообщается на сайте "Кенозерье"

БАРАНОВСКИЙ Петр Дмитриевич (1892 – 1984), замечательный архитектор, реставратор, заслуженный деятель искусств РСФСР.

Петр Дмитриевич Барановский прожил 92 года. И 75 из них было отдано ежедневной, напряженной, кропотливейшей работе - ведь это был дотошный исследователь, выдающийся ученый-археолог, талантливый архитектор-реставратор. Словом, легендарный был человек.

Всю свою жизнь Барановский спасал для нас красоту: отстаивал от сноса жемчужины архитектуры, воздвигал из руин разрушенные, укреплял ветхие, возрождал уничтоженные. Один только перечень национальных святынь, спасенных Петром Барановским, занимает в толстой книге о нем 40 печатных страниц! И среди них скромными строчками - Крутицкое подворье, Болдинский монастырь, Коломенское: - целые архитектурные ансамбли, которым были отданы годы, десятилетия жизни.

Родился Петр Дмитриевич Барановский 14 февраля 1892 года в селе Шуйском Вяземского уезда Смоленской губернии в семье безземельных крестьян-ремесленников. С детства душа его прониклась любовью к русской старине. И творческий путь его начался на родине - в Смоленской области. Здесь он, уже будучи студентом Московского строительно-технического училища, в 1911 году составил подробный план реставрации Болдинского монастыря. За это в 1912 году двадцатилетний крестьянский сын был награжден золотой медалью Русского Археологического общества и премией в 400 рублей пятирублевыми золотыми монетами. Это была неожиданно огромная сумма (позже на эти деньги Барановский купил себе фотоаппарат и поехал по России).

Он работал и одновременно учился на искусствоведческом факультете Московского археологического института. Институт Петр Барановский окончил с золотой медалью.

В этом же 1918 году за несколько месяцев он написал диссертацию о памятниках Болдинского монастыря. Учитывая важность научных открытий, ему было присвоено профессорское звание. Было профессору 26 лет.

В 1921 году молодой профессор отправился в экспедицию по реке Пинеге, взяв с собой три пуда соли (деньги на Севере в те времена ничего не стоили), - знакомиться лично с северным деревянным зодчеством. "Страшно даже вспомнить то путешествие, - рассказывал Петр Дмитриевич своему ученику В. А. Десятникову, - Мой проводник - местный житель, согласившийся за пуд соли быть кормчим, долго, видно, потом вспоминал меня. Поездка эта нам обоим чуть не стоила жизни... Приплыли мы в Пинегу с последним гудком парохода, отдававшего швартовые. Казалось, больше на Север меня не заманишь никакими калачами. Однако все в жизни пропорционально интересу. Не утерпел я и на будущий год опять поехал в экспедицию по северным деревням. Ничего не знаю чудеснее русской деревянной архитектуры!"

За свою жизнь П.Д. Барановский совершил десять экспедиций на Север - по Беломорскому побережью, по Онеге, Северной Двине, Пинеге, в Новгород, на Соловки, в Карелию.

Наверное, это было время разбрасывать камни. Но жил тогда человек, который знал точно, что его время - их собирать. Имя ему было - Петр.

Если бы не он, то, вероятно, погибла бы еще одна жемчужина русской земли - Коломенское. Видя, как памятники старины используются под общежития, овощехранилища и даже конюшни, Барановский немедленно ставит вопрос о создании здесь музея. И отдает ему 10 лет своей жизни.

Всюду, где ни приходилось бывать Барановскому, виделась ему печальная картина разрушения творений старых мастеров. Не чая спасти все это достояние, он мечтал о том, чтобы сохранить хотя бы единичные, наиболее ценные деревянные памятники. Так и созрел план "переселения" их в Коломенское и создания тут музея деревянного зодчества под открытым небом. И этот человек ехал на Север, выбирал, разбирал, раскатывал по бревнышку, каждое бережно помечая, и отправлял в Москву подводами, пароходами, поездами целые дома, башни, проездные ворота. Да еще следил, чтобы ни одна щепка не откололась, ни одно бревно не испортилось, ни один наличник не треснул! В Коломенском все это собиралось в соответствии с чертежами и метками, и - вот они теперь перед нами - домик ПетраI из Архангельска, воротная башня Николо-Карельского монастыря, башня Братского острога из Сибири.

Такое дерзкое противостояние режиму не могло остаться безнаказанным, и в 1933 году Петр Дмитриевич был арестован. Это было вызвано противодействием Барановского властям, желавшим лишить Москву одной из самых почитаемых святынь - собора Покрова что на рву (храма Василия Блаженного на Красной площади). Барановский был приговорен к 3 годам заключения в исправительно-трудовых лагерях... После ссылки Барановскому было предписано поселиться в г. Александрове без права выезда. Каждый день в 7.00 и в 17.00 он должен был отмечаться в местной комендатуре. И каждый день, отметившись утром, он шел на вокзал, садился на электричку и ехал в Москву. У него там было важное дело.

Еще в 1925 году Петр Дмитриевич начал реставрацию Казанского собора на Красной площади, и отдал этому делу три года. Работал как обычно - то есть самоотверженно. Каждый день из Александрова он едет в Москву, на Красную площадь, и - фотографирует, обмеряет, делает чертежи. В тридцатых годах собор был снесен, но почти полвека спустя Барановский торжественно передаст молодому архитектору О.Журину материалы по собору и благословит его на воссоздание этой святыни.

Петр Дмитриевич работал не только в Москве. При его самом активном участии были подняты из руин монастыри и храмы в Александрове, Пскове, Новгороде. Он работал в Троице-Сергиевой Лавре, во Владимире, Ярославле, Смоленске, Витебске, Киеве, Полоцке и Чернигове. В 30-е гг. Барановский в течение многих лет изучал памятники Азербайджана, обследовал горы и ущелья Большого Кавказского хребта, провел раскопки, консервацию и реставрацию ряда обнаруженных памятников. И - действительно - много работал в Москве.

Умер Петр Дмитриевич 12 июня 1984 года, 92 лет отроду.
Похоронили его в Донском монастыре за алтарем Большого собора. Н.Зырянова «Человек, которого я уважаю»
http:// persona.rin.ru/cgi-bin/rus/view.pl?id=28969&a=f&idr=8
http:// www.kenozerje.17-71.com/baranovski.htm

Есть знаменитая история — то ли байка, то ли быль — про то, как Лазарь Каганович, идейный вдохновитель генеральной реконструкции Москвы , убрал храм Василия Блаженного с макета Красной площади , но товарищ Сталин мягко попросил ретивого соратника поставить собор «на мэсто».

Расширенная версия этой истории многолика, как народный эпос о чудо-богатыре: мол, храм уже собирались сносить, даже технику подогнали, но нашелся некий реставратор Петр Барановский, который залез в ковш экскаватора (вариант: выкрал ключи от собора и там забаррикадировался), который слал Сталину телеграммы с требованием не разрушать памятник, а также с угрозами покончить с собой, если храм все-таки снесут. Угрозы возымели действие на вождя, и храм Василия Блаженного был спасен.

Так Петр Дмитриевич Барановский стал частью сотой по счету легенды о Сталине. О том, что сам Барановский — человек-легенда, сегодня знают немногие. Чудо-богатырем он не был: худой, даже щуплый, с хрипловатым глухим голосом, с плохим, очень плохим зрением. Ни чинов, ни званий, ни заслуг перед советским отечеством — не считать же таковыми спасение древних церквей в эпоху почти победившего социализма. Так что легенды о своих методах воздействия на вождей и чиновников Барановский не опровергал, а некоторые, вроде чудесной истории спасения храма Василия Блаженного, даже сам инициировал: конкретно эту байку он рассказал уже в 1960-е известному журналисту Пескову, тот ее напечатал во всесоюзной газете, так легенда ушла в народ. А легендарная репутация иногда помогает выиграть сражение еще до его начала.

Горькую правду о сражениях проигранных знали немногие. Когда в 1936-м с той же Красной площади сносили Казанский собор и Иверские ворота с часовней, сам Барановский уже отбывал срок в лагерях — отнюдь не мифическая цена, которую он заплатил за конфликт с властью. Но самоубийством никогда не угрожал — чего не было, того не было. «Чепуха, они были бы только довольны, если бы я покончил с собой», — вспоминал слова Барановского его ученик, реставратор Александр Пономарев. Да и жизней бы не хватило на все объекты, которые спасал и защищал Петр Дмитриевич. То, что не мог спасти — обмерял, фотографировал, зарисовывал. Каждый раз рискуя жизнью — в самом прямом смысле слова.

Версий причин ареста, записанных со слов Барановского, еще больше. Наиболее популярная — прямой конфликт с Кагановичем по поводу сноса храма Василия Блаженного. По большому счету, арест по любой из перечисленных причин был закономерен по логике того времени.

Последующие три года Петр Дмитриевич провел в лагере в Мариинске Кемеровской области . «Три года лагерей меркнут, несмотря на все трудности, перед кошмарной трагедией допросов, искусного обмана, больного сознания и моральных пыток, испытанных во внутренней тюрьме», — напишет Барановский в письме в КГБ от 1964 года, когда будет идти процесс его реабилитации.

Действительно, не лагерь стал самым мучительным воспоминанием Барановского о тех временах. Следователь на допросах истязал его сообщениями об уничтоженных памятниках и арестованных друзьях. Пересылка в лагерь стала избавлением.

Барановский позже смеялся, что самую лучшую характеристику он получил от начальника лагеря. В ссылке он работал помощником начальника строительной части. Архитекторы в лагерях всегда ценились, у них был несомненный шанс там выжить. Барановский в Мариинске продолжал работать как строитель и архитектор, в частности, выстроил здание сельскохозяйственного музея. За примерную работу ему и срок скостили — дали шесть лет, а просидел он три, — рассказывает профессор Сергей Заграевский со слов отца, Вольфганга Кавельмахера, работавшего с Барановским.

Уже стала канонической история о том, как Петр Дмитриевич по возвращении из лагеря первым делом пошел на Красную площадь. Увидел целехонький храм Василия Блаженного и рабочих, разбирающих Казанский собор. Тех же, которые шестью годами ранее помогали его реставрировать. У любого другого опустились бы руки или сломалась психика. То, что сделал Барановский — и это уже чистая быль — говорит о его характере больше, чем любые легенды.

Каждое утро он на первой электричке ехал в Москву из Александрова (101-й километр, для бывших ссыльных действовал запрет на проживание в Москве) и фотографировал разбираемый Казанский собор из окна Исторического музея . Как только представлялась возможность, делал обмеры — во время реставрации конца 1920-х он не позаботился о подробной документации. К половине шестого возвращался в Александров, чтобы отметиться в книге учета у местного оперуполномоченного. И так ежедневно на протяжении месяцев.

За два года до смерти Барановский передал все материалы по Казанскому собору своему ученику, Олегу Игоревичу Журину. При первой возможности, в 1990-1994 годах, Журин собор восстановил. Болдинский монастырь, Казанский собор… Будет и третий памятник, воскресший из небытия благодаря Барановскому.

Барановский никогда не кичился: мол, если бы не я, то памятника бы не было. Он просто работал, был бескомпромиссен. Каждая потеря была для него не просто неудачей, провалом. Она была подобна смерти близкого человека, ребенка. Нельзя сказать, что когда на его глазах разбирали Казанский собор, Барановский переживал больше, чем когда разрушали какой-нибудь памятник в Сибири . Душа болела абсолютно за все памятники. При наличии крепкого здоровья, каждая утрата причиняла ему практически физическую боль, — вспоминает своего учителя Сергей Александрович Гаврилов.

Его наследие

Дочь Барановского, Ольга Петровна, вспоминала, что отец никогда не приносил в дом деньги — только камни, чертежи и фрагменты отделки.

Жить и работать с таким одержимцем, как Барановский, было трудно. Он не знал пощады ни к себе, ни и к другим. Препятствий обходить не умел, дипломатией не владел, наживал себе врагов среди чиновников. И все же судьба была к нему по-своему благосклонна.

Война и первое послевоенное десятилетие стали «оттепелью» для реставраторов. Полстраны лежало в руинах — только успевай восстанавливать. О Барановском и его огромном опыте вспомнили в первую очередь. Его вновь поддерживали коллеги, у него впервые после отсидки появились официальные «корочки» и полномочия. Уже в 1942-м Петр Дмитриевич был назначен экспертом Чрезвычайной государственной комиссии по расследованию злодеяний фашистов на оккупированной территории СССР. В составе ЧГК он выезжал в Смоленск, Витебск, Полоцк, Киев, Чернигов… В Чернигове на глазах у Барановского немецкий летчик прицельно разбомбил древний Пятницкий собор.

Пятница в Чернигове — третий памятник, объединенный с Болдинским монастырем и Казанским собором общим знаменателем: Петр Барановский сделал все для их посмертного воскрешения. Но только черниговская Пятница была единственной, восстановление которой Петр Дмитриевич самолично довел до конца. На это ушло 20 лет.

В послевоенном 1947 году Барановскому поручили крупный проект: реставрацию Крутицкого подворья в Москве. Великолепный средневековый ансамбль в районе Таганки пребывал в плачевном состоянии. Помимо собственно реставрации — в этой работе Барановский так или иначе участвовал до конца жизни, — Петр Дмитриевич создал в Крутицах школу-мастерскую, где обучались каменщики, резчики по дереву, позолотчики. Мастера высокого класса, без которых не могла обойтись ни одна практическая реставрация. Параллельно в Крутицах образовалась еще одна «школа» — сообщество непосредственных учеников Барановского, ставших звездами отечественной реставрации.

Родился 01 октября 1969 г. в Москве. После окончания в 1986 г. средней школы поступал в летное училище. Затем был призван в ряды Советской Армии. Срочную службу начал в учебной части ВДВ под командованием Героя Советского Союза Солуянова А.П. (Узбекистан г. Фергана), после которой изъявил желание служить в Афганистане. Дальнейшую службу проходил в 9 роте 345-го отдельного парашютно-десантного полка под командованием Героя Советского Союза Востротина В.А., о которой режиссер Бондарчук Ф.С. снял одноименный художественный фильм. После вывода советских войск из Афганистана принимал участие в урегулировании этнических конфликтов на территории Грузии, Армении и Азербайджана. Был награжден правительством ДРА медалью «От благодарного афганского народа» (1989 г.).

После демобилизации Дмитрий активно занялся предпринимательской деятельностью. В период 1990-1995 гг. работал сначала руководителем отдела, а впоследствии директором по маркетингу в туристической компании «Американский клуб путешествий». Параллельно с работой Дмитрий продолжил свое образование, поступив на вечернее отделение Академии народного хозяйства им. Г.В. Плеханова (1991-1995гг.). В дальнейшем Дмитрий Роальдович занимал руководящие должности в различных коммерческих и государственных компаниях, проявив себя как эффективный управленец.

* 1995-1996 гг. - исполнительный директор предприятия ОАО «Русский мех» (г. Москва).

* 1996-1998 гг. - заместитель генерального директора ГУП «Московское производственное предприятие Автообслуживания».

* С июля 1999 г. - вице-президент консалтинговой компании ООО «Международная группа Сигма» (с января 2003 г. - ООО «Сигма-Консалтинг»).

* С сентября 2004 г. - заместитель генерального директора оборонного предприятия ОАО «РАТЕП» (холдинг ПВО «Алмаз-Антей»).

* 2006 – 2009 гг.- занимал должность заместителя директора по развитию ФГУП «НИИСК имени академика С.В. Лебедева» (г. Санкт-Петербург).

Несмотря на высокую загруженность Дмитрий Барановский продолжил свое образование, закончив в 2001 году курсы МВА при Высшей коммерческой школе Министерства экономического развития. В 2004 году он защитил кандидатскую диссертацию по экономике.

Дмитрий Роальдович Барановский является разносторонней личностью, постоянно стремится к самосовершенствованию. Его отличает высокая работоспособность, стремление доводить начатое до конца, принципиальность и активная жизненная позиция. Эти качества он унаследовал от своего деда, выдающегося генетика члена-корреспондента Академии наук СССР, лауреата Ленинской премии, Героя Социалистического Труда Рапопорта И.А. (http://www.rapoport-genetika.ru/course/war/?id=52).

Помимо трудовой деятельности Дмитрий Барановский активно участвует в общественной жизни, занимается благотворительностью. Он является 1-м заместителем Председателя Совета Московского городского отделения Всероссийской общественной организации ветеранов «Боевое братство», заместителем председателя правления межрегиональной общественной организации «Справедливость», а также членом инициативной группы по созданию Общественного совета по сохранению и восстановлению культурно-природного комплекса на Соловках.

Дмитрий Роальдович является православным и глубоко верующим человеком. За счет личных средств он помогает восстанавливать православные

храмы в ряде деревень Псковской и Вологодской областей, при его активном участии начался процесс восстановления православно-исторического комплекса Патриаршее Подворье в Сокольниках (Храма Рождества Иоанна Предтечи в Сокольниках), на базе которого создается Центр по духовному и патриотическому воспитанию молодежи. Барановский участвовал в организации духовно-патриотической акции «Соловецкая свеча» и ежегодного фестиваля классической музыки "Музыкальный квартал" в Москве в День города.

Много времени и сил Дмитрий Роальдович уделяет военно-патриотической деятельности. Он активно участвовал в организации благотворительных акций для детей Южной Осетии и спортивных соревнований в г. Грозном. Оказывал помощь Московскому центру реабилитации инвалидов боевых действий (Дом Чешира), Управлению Министерства обороны РФ по увековечиванию памяти погибших защитников Отечества и Военно-мемориальному центру Вооруженных Сил России. Участвовал в организации Дня ВДВ в российской столице. Дмитрий Барановский работает над созданием Центра военно-патриотического воспитания на базе школьного музея в СОШ №780 в Москве, музея ВДВ и сил специального назначения им. Героя Советского Союза В.Ф. Маргелова. Активно участвовал в организации памятных акций «Свеча памяти. 22 июня», турнира по мини-футболу ГСН «Вымпел» в августе 2009 года. Благодаря Дмитрию Барановскому была достигнута договоренность с ведущей российской компанией «HeadHunter» о трудоустройстве ветеранов и инвалидов боевых действий, организованы благотворительные акции «Мобильный ветеран» и «Льготный интернет» для ветеранов ВООВ «Боевое братство», помогал при создании памятников погибшим бойцам Сергиево-Посадского ОМОНа в г. Сегиев Посад и на месте гибели милиционеров в Заводском районе г. Грозный. Барановский оказывает шефскую помощь правоохранительным органам и в частности 46-й бригаде Внутренних войск МВД, дислоцирующейся в Республике Чечня, сам неоднократно бывал в горячих точках на Северном Кавказе.

За свою активную деятельность Дмитрий Роальдович Барановский неоднократно награждался государственными и ведомственными наградами:

* Медаль Министерства внутренних дел Российской Федерации «200 лет МВД России» (2002 г.)

* Медаль Министерства Обороны Российской Федерации «За воинскую доблесть» II cтепени (2004 г.)

* Медаль Министерства обороны РФ «За трудовую доблесть» (2006 г.)

* Медаль Министерства обороны РФ «За укрепление боевого содружества» (2006 г.)

* Медаль Министерства обороны РФ «Генерал Армии Маргелов» (2007 г.)

* Медаль Федеральной службы исполнения наказаний «За вклад в развитие уголовно-исправительной системы России» (2008 г.)

* Медаль Министерства обороны РФ «За заслуги в увековечивании памяти погибших защитников отечества (2008 г.)

Дмитрий Роальдович женат, воспитывает двух дочерей. Он по-прежнему увлекается спортом, отдавая предпочтение экстремальным видам (парашютизм, альпинизм, горные лыжи). По характеру сдержан, целеустремлен, но в решении спорных вопросов способен проявлять твердостью. Склад ума – аналитический, хороший организатор. Дмитрий Барановский ведет аскетический образ жизни, изучает религиозную литературу, философию, является поистине эрудитом в вопросах истории и общественно-политической тематике, увлекается классической музыкой.